Дочь леса

– Как же она отыскала этого наемника?

– Без особого труда. У него было время напомнить о себе.

Каждое слово Темис резало, как острый нож. Она сплюнула на землю.

– До своего побега тот наемник провел в этой шахте несколько лет, считай, жил в аду. Это был Ликург. Вот уже тридцать шесть лет он нам мстит.

Алькандр

Накануне голосования Алькандр решил закончить одно незавершенное дело, которое откладывал уже несколько декад. Он отправился во дворец василевса повидаться с отцом – в последнее время состояние последнего неумолимо ухудшалось, – потом покинул здание и направился в Магистериум. За ним по пятам следовали два агента Филона, но Алькандр оторвался от них, быстро перемещаясь по запутанным переходам здания.

Хоть Филон регулярно просил у Алькандра совета, он совершенно ему не доверял. Слишком долго генерал был вторым человеком после Ликурга и теперь боялся, что его собственная правая рука изменит ему, возжаждав славы и признания. Впрочем, Алькандр знал, что прямо сейчас Филона можно не опасаться: генерал держал взаперти Ликурга и Барсиду и пребывал в твердой уверенности, что, имея на руках такие козыри, сможет контролировать своего подручного.

Алькандр никак не мог определиться, считать ли Филона сумасшедшим или дураком, раз тот думает, будто может безнаказанно диктовать ему условия. До сих пор он терпел этот шантаж генерала лишь по одной причине: хотел установить над Гипербореей крепкую, законную власть темискирцев. Еще ему нравилось играть с общественным мнением, дергая за невидимые ниточки.

Искусство манипулирования человеческими умами Алькандр унаследовал от отца. Благодаря своим дарованиям Ликург поднялся от простого наемника до полемарха Темискиры. Он выстроил целый миф вокруг своего побега из леса и ловко пользовался стойким отвращением, которое напокцы и темискирцы питали к амазонкам, народу женщин, обращавшихся с мужчинами, как с низшими существами. В итоге Ликург многократно увеличил мощь своего города.

Злоба, которую Алькандр питал к воительницам, проистекала из более личных мотивов: они убили его мать. Если бы Антиопа и Меланиппе не издевались над ним в тот роковой день, когда он прыгнул в реку, возможно, он смог бы прожить еще несколько лет с матерью. Возможно, ему не пришлось бы страдать, когда Ликург рассказал ему, что амазонки обезглавили его мать. Алькандр уже отомстил Меланиппе, заставив ее влюбиться в своего лемура. Он наказал Антиопу, превратив ее наследную царевну в свою воспитанницу. Две его бывшие одноклассницы отобрали у него мать, а он украл у них дочерей.

Однако сейчас он не контролировал ни Пентесилею, ни Арку. Шагая по открытым галереям Магистериума, Алькандр то и дело машинально поднимал глаза и вглядывался в небо, высматривая, не покажется ли на горизонте черный силуэт птицы рух. Похоже, пора признать очевидное: Пентесилея либо потерпела неудачу, либо предала его. После ее отлета прошло слишком много времени, вряд ли она вернется вместе с Аркой. Алькандр говорил себе, что девчонке потребуются месяцы, чтобы добраться до леса амазонок. К тому времени он сможет отправиться на ее поиски лично. Лучше остаться в Гиперборее еще на несколько дней и проследить, чтобы выборы прошли как надо. Кроме того, следовало устранить еще одну угрозу.

Он перешел на канал, ведущий к тюрьме. У дверей на парапете еще остались темные пятна. Солдаты-птицеловы, дежурившие у входа, поглядели на Алькандра с подозрением, но он показал им свой дипломатический значок на куртке и заявил:

– Я пришел посмотреть на выжившую амазонку.

Его впустили, не задавая лишних вопросов. Один из солдат проводил Алькандра до самой камеры, расположенной в стороне от темниц, в которых держали магов. Дверь отворилась, заскрипев ржавыми петлями. Алькандр вошел и, отпустив часового, закрыл за собой тяжелую створку.

– Здравствуй, Барсида, – сказал он.

Барсида, закрыв глаза, лежала на деревянной скамье, стоявшей под узким окном. Алькандр не видел ее две декады. Она похудела, загорелое лицо посерело. Если бы амазонка так не исхудала, если бы не лежала, вытянувшись, на спине, он, возможно, не заметил бы ее округлившийся живот. Эта выпуклость не только не пробуждала в нем отцовский инстинкт, а, напротив, казалась отклонением от нормы. Ему случалось видеть, как Барсида рассекает людей на куски с радостью ребенка, отрывающего крылья мухе. Даже амазонкам в конечном итоге надоели ее садистские наклонности: десять лет назад выяснилось, что Барсида жестоко обращалась с группой учениц, которых обучала. В итоге ее изгнали из леса. Она была жестокой, беспощадной, и все же она беременна.