Дочь часовых дел мастера

– Этот маленький остров, – добавил он потом с гордостью, от которой у Ады почему-то сильно забилось сердце, – мотор, который приводит в движение весь мир.

– Конечно, – согласилась она теперь с нянькой, – остров – вещь хорошая. Но ведь Британия – это остров обезьяньих задниц!

– Пилла! – Шаши подавила смешок. – Нельзя говорить такие вещи, особенно там, где тебя могут услышать мать и отец.

– Мать и отец – тоже обезьяньи задницы! – горячо выпалила Ада.

Восхитительный риск, на который пошла Ада, прелестное непочтение, с которым она говорила о своих многоуважаемых родителях, стали искрами, которые разожгли пламя, и Ада почувствовала, как ее решимость быть сердитой начинает плавиться на этом огне. Смех уже рвался из нее наружу. Тогда она взяла руку своей айи и крепко-крепко сжала ее:

– Ты тоже должна поехать со мной, Шаши.

– Я останусь здесь и буду ждать, когда ты вернешься.

– Нет, я буду очень без тебя скучать. Ты должна поехать. Мама и папа разрешат.

Но Шаши лишь покачала головой:

– Я не могу поехать с тобой в Англию, пилла. Я там увяну, как сорванный цветок. Моя почва здесь.

– И моя тоже. – Они достигли подножия холма и ряда пальм, которые росли вдоль берега. Лодки-дхоу, свернув паруса, чуть покачивались на гладкой поверхности моря, а на берегу парсы в белых одеждах уже готовились к закатной молитве. Ада остановилась и повернулась к золотистому океану лицом, ощущая тепло заходящего солнца. Ее переполняло чувство, названия которого она не знала, прекрасное и болезненное в одно и то же время. И она повторила, на этот раз медленнее: – Моя почва тоже здесь, Шаши.

Шаши ласково улыбнулась, глядя на нее, но ничего не сказала. Это было необычно, и молчание айи еще больше встревожило Аду. Мир как будто накренился, когда солнце перешло за полдень, и все в нем вдруг сдвинулось с места. Привычное поведение взрослых изменилось, словно часы, прежде надежные, теперь показывали неправильное время.

С некоторых пор Ада часто ловила себя на этом чувстве. Интересно, связано ли оно с тем, что ей недавно исполнилось восемь? Может быть, так начинается взрослость?

Ветерок приносил запахи морской соли и перезрелых фруктов, слепой нищий протянул к ним свою чашку, когда они проходили мимо. Шаши опустила в нее монетку, а Ада начала снова:

– Не могут же они заставить меня поехать.

– Могут.

– Но это нечестно.

– Да ну?

– Совсем нечестно.

– А ты помнишь сказку «Свадьба крысы»?

– Конечно помню.

– Разве это честно, что крыса, которая никому ничего плохого не сделала, в итоге осталась с паленой задницей?

– Нет, нечестно!

– А «Неудачную сделку медведя» помнишь? Разве честно, что бедный медведь сделал все, о чем его просили, но не получил ни кичри, ни груш?

– Нет, конечно!

– Ну так вот.

Ада нахмурилась. Ей никогда и в голову не приходило задуматься над тем, что многие истории, которые рассказывала Шаши, учат одному: в жизни нет места справедливости.

– Этот медведь был бевкупх! Глупый. Будь я на его месте, уж я бы показала этой жене дровосека.

– Конечно очень глупый, – согласилась Шаши, – и ты бы, конечно, показала.

– Она была лгунья.

– Да.

– И обжора.

– Мм, кстати, об обжорах… – Они уже дошли до рынка, где Шаши взяла Аду за руку и повела ее к любимому прилавку со снедью. – Сдается мне, что пора нам подкормить твою маленькую мордашку. Чтобы она не докучала мне жалобами, пока я буду выбирать фрукты.

Трудно продолжать сердиться, когда держишь в руке теплую, свежую, солененькую чаккали, и песнопения парсов плывут над морем, свечи и цветы гибискуса качаются на волнах, яркими точками окружая прилавки, и весь мир вокруг тебя становится пурпурным и оранжевым в сумерках. Ада была так счастлива, что даже не помнила, из-за чего сердилась совсем недавно. Просто папа и мама решили взять ее с собой в короткую поездку на один остров. Вот и все.

Мама требовала фрукты немедленно, и у Шаши не оказалось времени, чтобы обойти, как обычно, все прилавки и перебрать всё в поисках лучшей папайи и самых спелых мускусных дынь. Ада еще не слизала с пальцев последние крошки чаккали, а они уже повернули домой. Она попросила:

– Расскажешь мне сказку про принцессу Баклажан?

– Опять?

– Это же моя любимая. – По правде говоря, Ада любила слушать все, что рассказывала Шаши. Она даже не огорчилась бы, если бы вместо обычной сказки на ночь та вдруг решила почитать Аде что-нибудь из дипломатической переписки ее отца; ведь больше всего ей нравилось просто лежать рядом с Шаши, чье имя означало «луна», и, пока в небе не погаснут последние отблески дня, уступив место ярким звездам, завороженно слушать, как айя вплетает в сказку шелестящие, щелкающие слова на пенджаби. – Пожалуйста, Шаши.

– Может быть.

– Пожалуйста!

– Ладно. Если поможешь мне занести фрукты на вершину холма, так и быть, расскажу тебе вечером про принцессу Баклажан и про то, как она обманула злую королеву.

– А давай лучше сейчас, пока мы идем наверх?

– Бандара! – сказала Шаши, притворяясь, будто хочет оттрепать Аду за уши. – Маленькая обезьяна! Да за кого ты меня принимаешь, что просишь такое?