Дочь болотного царя

Мы с Кусто и Калипсо всем занимались вместе. Я сделала их старше тех детей с обзорной площадки, чтобы они больше подходили мне по возрасту, а они помогали мне справляться со всеми обязанностями. Иногда я придумывала разные истории, например: «История о том, как Кусто, Калипсо и Хелена плавали в бобровом пруду», «История о том, как Кусто и Калипсо ходили с Хеленой на рыбалку», «История о том, как Кусто и Калипсо помогали Хелене ловить каймановых черепах». Я не могла записать эти истории, потому что у нас не было карандашей и бумаги, так что я мысленно повторяла лучшие снова и снова, чтобы не забыть. Я знала, что настоящие Кусто и Калипсо жили со своими родителями в доме с кухней – такой, как на картинках в «Нэшнл географик». Я придумывала и такие истории, которые происходили именно там: «История о том, как Кусто, Калипсо и Хелена ели попкорн и смотрели передачи по своему новехонькому цветному телевизору фирмы “Ар-Си-Эй”», но мне было легче перенести их в свой мир, чем представить себя в их мире.

Мама называла Кусто и Калипсо моими выдуманными друзьями. Она спрашивала, почему я не играю с куклой, которую она смастерила, так же, как играю с ними. Но для этого было уже поздно, даже если бы я захотела, а я не хотела. Кукла все еще висела в дровяном сарае в наручниках, хотя от нее уже мало что осталось. Мыши уничтожили большую часть набивки, а пижамка была вся дырявая от стрел, которые я в нее пускала.

Отец ни слова не сказал о той семье – ни по пути домой с водопада, ни в течение следующих недель. Вначале его молчание меня раздражало. У меня было много вопросов. Откуда взялась эта семья? Как они добрались до водопада? Доехали на машине или дошли пешком? Если дошли пешком, значит, они живут где-то неподалеку, потому что дети были слишком маленькие для такого путешествия и не носили снегоступы. Как звали тех детей – не так, как я звала их, а по-настоящему? Сколько им было лет? Что они любили есть? Они ходили в школу? У них был телевизор? Они заметили нас с отцом, когда мы смотрели на них с другого берега? И интересовались ли они мной?

Мне хотелось узнать ответы хотя бы на некоторые из этих вопросов. Я подумывала о том, чтобы собрать в рюкзак все необходимое на два или три дня, затем двинуться вдоль линии леса, пока болото еще сковано льдом, и проверить, смогу ли я отыскать их дом. Если я не найду эту семью, возможно, отыщется другая, не менее интересная. Я всегда знала, что мир полон людей. Теперь я выяснила, что некоторые из них находятся не так уж далеко от меня.

Одно было совершенно ясно: я не могла всю жизнь провести на болоте. И дело было не только в том, что у нас заканчивались запасы. Отец был намного старше мамы. Когда-нибудь он умрет. Мы с мамой справимся, если только не закончатся пули для винтовки, но когда-нибудь мама тоже умрет, и что мне тогда делать? Я не желала жить на болоте одна. Мне хотелось найти себе приятеля. В статье о племени яномами был снимок одного мальчика, который мне нравился. На плечах у него, словно накидка, лежала дохлая обезьянка, и больше на нем не было никакой одежды. Я знала, что он живет на другом конце света и мы, скорее всего, никогда не встретимся. Но должны же быть и другие мальчики вроде него, где-нибудь поближе, где я могла бы их найти. Я думала, что если отыщу такого, то вернусь на болото вместе с ним, создам собственную семью. Неплохо было бы завести мальчика и девочку.

До того как я увидела тех людей у водопада, я не знала точно, получится ли это у меня. Но теперь у меня появились кое-какие идеи на этот счет.

В те недели отец трижды уходил охотиться на оленей и каждый раз возвращался с пустыми руками. Он сказал, что не может подстрелить оленя, потому что эта земля проклята. Сказал, что боги наказывают нас. Но не сказал, за что именно.

На четвертый раз он взял меня с собой. Отец думал, что, если выстрелю я, это снимет проклятие. Я не знала, прав ли он, но, поскольку это значило, что мне наконец удастся подстрелить еще одного оленя, с радостью согласилась. С тех пор как я убила первого, я каждый год спрашивала у отца, можно ли мне снова пойти с ним на оленью охоту, и он каждый год мне отказывал. Я не понимала, зачем он столько возился, обучая меня стрелять, если не собирался разделить со мной обязанность добывать пищу.