Дочь Белого Меча

— Наверняка будет что-то ещё, — сказала Бекторо. — Сразу бегом ко мне. Хоть среди ночи.

— И так уже среди ночи…

— Ты меня понял.

— А что было? — спросила Ягмара.

Ний посмотрел на Бекторо. Та кивнула.

— Начало исчезать лицо, — сказал Ний. — Как будто…

— Поторопились вы с оручем, — сказала Бекторо. — Черномор следил за нами через Ния, и мы подбрасывали ему… кое-что полезное для нас. А теперь…

— Он не только следил, — сказал Ний. — Он мне и нашёптывал.

— То есть… и здесь, в башне?

— Железо портит и ослабляет колдовство, но не убивает совсем… Ладно, что сделано, то сделано, — сказала Бекторо. — Теперь остаётся надеяться на то, что Черномор силён, а потому глуповат. И что полезет напролом.

— Так вы готовили ему ловушку? — спросила Ягмара.

— Скажем так: подсказывали ходы.

— А напролом — это лучше, хуже? — не поняла Ягмара.

— Теперь уже не узнать, — сказала Бекторо. — Может быть, он решит, что мы догадались, как он заглядывает в наши планы, и заставили Ния избавиться от оруча. То есть наши поддельные планы он будет считать истинными…

— А мне их не надо знать? — спросила Ягмара.

Бекторо покачала головой.

— Как же мне это всё!.. — Ягмара резко повернулась.

— Доченька… — прошелестело сзади.

Ягмара замерла, но так и осталась стоять.

— Доченька, — сказала Бекторо ей в спину, — пойми: мы ведь не выйдем отсюда. Никто. Против нас — самый могущественный колдун Ойкумены. Сильнее многих богов. Но есть шанс, ничтожный шанс… Он страшный. Может быть, страшнее смерти. Когда можно будет, я всё тебе объясню. Или отец. Или Масани. Но сейчас тебе об этом ничего нельзя знать. Пойми… и прости.

Ягмара кивнула и всё так же не оборачиваясь — вышла, почти не сбившись с шага.

Ночь она как-то отворочалась, вроде бы изредка засыпая. Приходил Шеру, уходил. Ему тоже было маятно. Но в какой-то момент Ягмара всё-таки именно проснулась, обнаружив Шеру, прижавшегося спиной к её животу. Что-то происходило вокруг, но очень тихо…

Сначала ей показалось, что всё ещё ночь. По углам двора горели масляные фонари, а в очаг кто-то подбрасывал дрова. Потом, прислушавшись к себе, поняла, что спит долго, уснула давно и что пора вставать. Она сбегала к отхожему колодцу, потом зашла за занавеску, омылась, переоделась в чистое исподнее, надела старый кожаный костюм, препоясалась. Осмотрелась.

Безлюдно во дворе было потому, что все стояли на галереях. Она поднялась туда и в конце лестницы столкнулась с отцом.

— Что-то происходит? — спросила она.

— Наверняка, — сказал Акболат. — Только мы ничего не видим. Стоит беспросветная мгла.

Ягмара посмотрела в бойницу. С трудом угадывались крыши ближних домов. Неясные тени метались над ними — наверное, птицы, переставшие что-то понимать…

Мгла не походила ни на ночную тьму, ни на плотный вечерний туман, ни на густой дым — вообще ни на что. Темнота была скорее в глазах, чем в окружающем мире. Ягмара не могла объяснить, почему ей кажется именно так — но уверенность эта появилась сразу и потом только окрепла.

— Что мы будем делать?

Отец остановился на лестнице, помедлил, повернулся.

— Я не знаю. Он будет вгонять нас в страх и в панику, отвлекая от чего-то главного. Но и просто ждать… это тоже действовать по его плану. Вот и думай…

— Я?

— Все. И ты, и я, и Бекторо. И Масани, и Ний. Все, кто может думать…

Раздался далёкий гул. Ягмара обернулась. Ей показалось, что гул стремительно перемещается… перемещается… вниз, под ноги…

И в этот момент галерею встряхнул чудовищный удар.

Когда Ягмара поднялась на ноги, она не сразу поняла, где находится. Только что она стояла на галерее, у лестницы, и смотрела вниз — а сейчас вокруг деревянные обломки, тьма и пыль. Кто-то кричал, почти выл. Сквозь тучи пыли пробивались отблески пламени.

Едва Ягмара пришла в себя и принялась на ощупь выбираться из завала к огню, как земля снова подпрыгнула и сбросила её с себя. Что-то со страшной силой обрушилось совсем рядом…

На этот раз Ягмара вскочила сразу и бросилась туда, где — как она сообразила — полыхает пламя очага. Она разбила ногу о деревянную балку, но боли почти не заметила — нога просто онемела.

Дохромав до каменного очага, она опустилась на землю. Только теперь боль выстрелила из голени вверх, до самого живота. Накатила гнусная крутящая внутренности слабость.

Она полежала, борясь с тошнотой, потом со страхом ощупала ногу. Нет, было просто больно, кости не торчали. Значит, пройдёт.

Тогда, опершись на очаг, она поднялась. Горело выплеснувшееся из опрокинутого котла масло. Из-за пыли казалось, что она стоит в светящемся шаре, а вокруг — сплошная тьма; но, присмотревшись, увидела и ворота храма. Она оглянулась. Другие ворота, которые снаружи башни были похожи на железную дверцу, стояли закрытыми — но ей показалось, что створка немного вдавлена внутрь. Потом, щурясь от едкой пыли, Ягмара посмотрела на стены.

Часть галерей обрушилась. На тех, что ещё держались, вроде бы никого не было. По крайней мере, там никто не шевелился.