Дочь

- Да, - сказала я, - знаю, как должно быть трудно, тяжко ежедневно смотреть на ту же самую стену, изучить все царапины и трещины на этой стене, знать, что каждый день повторится одно и то же, что вы увидите тех же людей, которые скажут вам те же слова, видеть один и тот же кусочек неба из камеры...

- Да почему вы-то все это знаете? - вдруг перебил меня один из заключенных постарше.

- Потому что я все это испытала... - сказала я. - Я сидела в тюрьмах при большевиках.

- Так, значит, вы наш товарищ по заключению, - сказал пожилой, хлопая меня по плечу.

Лед был разбит, и заключенные, перебивая друг друга, стали задавать мне бесчисленные вопросы: за что меня посадили в тюрьму? Как долго я там сидела? Каков тюремный режим?

- Чем вас кормили?

- Утром, - рассказывала я, - полфунта сыроватого хлеба с мякиной, которого должно хватить на целый день. Пол чайной ложки сахара на целый день. Жидкий чай. В обед суп из мороженой картофельной шелухи, плохо отмытой, так что надо было ждать, пока грязь не осядет на дно тарелки, прежде чем начать его есть, сухая вобла. - Надо было объяснить, что такое вобла и как надо было бить рыбу обо что-то твердое, прежде чем можно было ее укусить. - На ужин иногда тот же грязный суп, иногда пшенная каша без масла. Вот и все.

Заключенные переглянулись.

- А мы получаем даже мороженое по воскресеньям.

- А какие были кровати?

- Не было кроватей. Нары. Три плохо сбитые доски. Тоненькие тюфяки, набитые стружками, которые проваливались в широкие щели, края больно резали тело. Я подкладывала под бок подушку, а то образовывались пролежни.

- А у нас удобные кровати, - сказали заключенные.

- Но все же жизнь кончена для нас, - сказал, сильно покраснев, очень молодой белокурый мальчик с наивными голубыми грустными глазами. - Я учился, был в колледже, теперь приходится отсиживать три года. Молодость пройдет, отвыкну заниматься. Пропала жизнь...

- Жизнь не пропала, - сказала я. - Конечно, не знаю, что у вас на совести...

- Чек подделал, - просто сказал юноша.

- Ну вот видите... Все мы в жизни спотыкаемся, даже падаем. Но это не значит, что мы и останемся в этом лежачем положении. Вы споткнулись, почему же вам в жизни не поправиться и не начать ходить твердо, стараясь в дальнейшем не спотыкаться? Используйте это время. Я знала одного прелестного юношу в Москве, который был заключен в тюрьму на пять лет только за то, что он был князь. И за пять лет своего сидения он закончил полное университетское образование. Почему же вы не сделаете того же и не продолжите ваши занятия, чтобы потом экстерном держать экзамены?

Мы расстались с заключенными друзьями, юноша долго тряс мою руку.

- Я вам обещаю заниматься, даю слово... - Видимо, ему нужно было дать это слово для самоутверждения, чтобы самому убедиться, что он его сдержит.

Было уже 12 часов. Мы пошли в женскую столовую. Чистота, светло, раздавали суп, на второе какое-то мясо с зеленью. "Как в ресторане", - подумала я. И невольно воображение рисовало советские тюрьмы...

Нам позволили посетить и некоторые камеры пожизненно заключенных. Одна камера меня особенно поразила. Это была чистенькая, светлая комнатка. На окне с решетками распевала канарейка. Повсюду множество книг, чистая, удобная кровать. И молодая, очень молодая девушка, пожизненно заключенная за убийство. Я пробовала с ней заговорить. Она не ответила. По сжатым губам, серьезному, почти злому выражению лица я видела, что наше посещение ей было неприятно.

Когда мы уходили, Джон Барри мне сказал, что группа мужчин, с которыми я говорила утром, просила, чтобы разрешили мне вечером прочитать лекцию большой группе заключенных, но смотритель не позволил.

Мормоны [28]

От лекции и от Ольгиных уроков накопилось немного денег, и мы двинулись из Сан-Франциско на восток.

У меня была лекция в Солт-Лэйк-Сити, в царстве мормонов. На вырученные с этого выступления деньги мы должны были ехать дальше, я - в Чикаго, где у меня предвиделись еще две лекции и где я была приглашена остановиться у знаменитой Джейн Аддамс, а Ольга и Мария - прямо в Филадельфию, к одной американке и ее племяннице, где обещали стол и квартиру в обмен за работу по хозяйству.