Дочь

1938 год. Настроение подавленное. Я устала физически. Но, несмотря на тяжелый труд, на материальные неудобства, тесные помещения, отсутствие ванны, скудную одежду, я все же люблю свою ферму...

Полученная из Европы телеграмма в корне изменила мою жизнь. Телеграмма эта извещала меня о приезде Татианы Алексеевны Шауфус, с которой я не виделась 18 лет.

Я встретила ее на маленькой станции Мериден, расположенной в 15 милях от фермы. Татиана Алексеевна была страшно огорчена моей ветхой одеждой и заметила, что на ногах у меня разные чулки, парных у меня тогда не было.

Я знала Татиану Алексеевну еще по Москве: она и ее друг Ксения Андреевна Родзянко - обе краснокрестовские сестры милосердия - любили приходить ко мне в Мерзляковский переулок, где была штаб-квартира Общества изучения творений Л.Н.Толстого, подготовившего первое Полное 92-томное издание сочинений моего отца. Я жила рядом с редакционной комнатой и, что было тогда редкостью, в квартире была горячая вода и ванна. Сестры приходили ко мне мыться.

А потом я потеряла сестер из виду, но вскоре узнала, что обе сестры арестованы за свои религиозные убеждения и сидят в тюрьме. Сначала они сидели на Лубянке, а потом были переведены в Иважский лагерь. Оттуда они были сосланы до окончания Гражданской войны в Сибирь, где они работали в деревнях во время эпидемии сыпного тифа. За эту работу крестьяне платили им продовольствием, приносили кур, яйца, молоко, масло. А в богатых сибирских лесах, на Илиме, куда они были сосланы, они собирали грибы и ягоды. Они жили там неплохо.

Я была в это время тоже арестована и осуждена по делу Тактического центра, по подозрению в участии в антисоветской деятельности, и просидела сначала на Лубянке, потом в Новоспасском лагере, и еще год была машинисткой на принудительной работе в советских учреждениях.

И вот, 18 лет спустя, Татиана Шауфус приехала ко мне на ферму!

Американский Красный Крест пригласил ее в США из Чехословакии, где она и Ксения Андреевна Родзянко работали в Комитете помощи беженцам, под руководством дочери президента Масарика, Алисы Масарик.

- Что ты делаешь в этой глуши? - спросила меня Татиана Алексеевна. - Навоз чистишь в своих курятниках?

- Да, - отвечала я, - кормлю кур, неумело дою коров и в свободное время кое-что пишу, тоже неумело, но я довольна своей судьбой.

Здесь впервые, на моей ферме, после долгих разговоров, у нас родилась мысль создать Комитет помощи беженцам. Но как? Кто поможет? Откуда взять средства? Денег ни у Татианы Алексеевны, ни у меня не было.

Случайно мы встретились с Елизаветой Витальевной Алексеевой, секретарем Детского общества. Она очень сочувственно отнеслась к мысли о создании комитета, который занимался бы всеми русскими, нуждающимися в помощи.

Е.В.Алексеева, чтобы нам посодействовать, предложила нашему обществу, как подотделу, войти в Детское общество. Несмотря на то, что мы очень сочувствовали Детскому обществу, мы отказались. Цели и задачи Толстовского фонда[31] были гораздо шире, чем у Детского общества.

В 1939 году ранней весной, на квартире последнего русского посла[32], Бориса Александровича Бахметьева, было созвано первое организационное собрание в составе Б.А.Бахметьева, Б.В.Сергиевского, С.В.Рахманинова, графини С.В.Паниной, друга бывшего президента Хувера д-ра Кодтона, профессора М.А.Ростовцева, присяжного поверенного Гревса, Т.А.Шауфус и меня.

В память моего отца, Л.Н.Толстого, решено было назвать комитет Толстовским фондом, и он был зарегистрирован в нью-йоркском штате 15 апреля 1939 года. В моей жизни начался новый, очень важный этап.

На этом я заканчиваю эту часть своих воспоминаний. История Толстовского фонда - обширная и отдельная тема.