- Это молитвы, - говорит Исида-сан. - Почти все они выражают смирение и покорность воле Бога. Вот, например: "Мы не ожидаем прекращения дождя, а усердно продолжаем работать на рисовом поле".
Мы обошли храм кругом. На задворках лежала большая, больше натуральной величины, красная, одноглазая, страшная голова.
- Что это? Почему одноглазая?
- Это святой - Дарума-сан, - сказал Исида. - У него совсем не было глаз, ему "дали" (т.е. нарисовали) один, потому что в этом году был хороший урожай табака, вот если будет хороший урожай шелковицы - ему дадут второй глаз.
- А где же ноги у этого святого?
- Ног нет, он молился, сидя без движения семь лет, и ноги у него пропали. Крестьяне очень любят этого святого, его часто можно видеть около храмов.
За 10 центов Исида купил нам две небольшие головы Дарума-сан с белыми глазами. И я загадала, что дам своему святому один глаз, когда напишу книгу об отце, второй же - когда попаду обратно на родину. Голова цела у меня до сих пор. У святого все еще один глаз, другой белый. Доживем ли мы с ним, не знаю. Картон, из которого он сделан, потрескался, краска облупилась...
Вечером пришли четыре сельских учителя - скромные, тихие, конфузливые трое мужчин, одна женщина. Они учат в местной сельской школе. В ней 7 классов. Учат всем предметам, подготавливая к средней школе. Всего японцы учатся 18 лет.
- Какой же главный предмет в школе? - спросили мы.
- Мораль.
- Что это такое?
- Буквальный перевод - это учение о том, как должен поступать человек. У нас такое правило: если даже ученик хорошо выдержит экзамены по всем предметам, но не выдержит экзамена по морали, он не может больше учиться, и тогда ему будет трудно, почти невозможно найти службу. Мораль - это самый главный предмет.
- Как же он преподается?
- Сначала в самой простой, легкой форме, постепенно углубляется, расширяется, в университетах это уже философия Конфуция, Лао-Тзе.
Мы спросили, есть ли в школах наказание.
Учителя не сразу поняли.
- Конечно, нет! - с живостью воскликнул Исида.
- Ну, а что вы делаете, если ученик не хочет приходить в школу?
- Этого не бывает. Здесь, в этой школе, у нас есть ученики, которые ежедневно ходят в школу с гор, за 15 верст.
- Ну, а что вы делаете с неспособными, с трудными?
- Чем труднее, тем внимательнее к нему относятся. Если ученик неспособный, с ним занимаются отдельно.
Учителя пригласили нас в школу. Мы пошли на другое утро. К сожалению, занятий не было из-за январских праздников. Но учительница и один из учителей показали нам все, что можно было. Здание большое, двухэтажное, с высокими, на солнце, классами, оборудованными по-европейски.
Когда я просматривала учебники, мне показалось, что все это знакомо мне с детства. Учителя по картинкам показывали нам, как с первых же классов проводится преподавание морали.
Вот мальчик нашел на улице карандаш, он не должен его оставлять себе, а должен сейчас же его отдать.
Птичка попалась в комнату, нужно освободить ее, каждый должен представить себе, как тяжела несвобода.
Отец упрекает сына за то, что сын бросает на дорогу мусор. "Подумай, говорит он, - как неприятно это должно быть другим". А вот женщина лежит на полу среди комнаты. Другая женщина склонилась над ней. В руках у нее кувшин с водой и еда. Соседка пришла проведать больную.
Кроме морали, в японской школе с первых же лет развивают патриотическое чувство. На стенах висят плакаты, Исида-сан переводит: "Помни, что твоя лень, отсутствие трудолюбия, - добросовестно поясняет Исида-сан, - приносят ущерб государству". "Лишняя трата денег - темная тень для государства".
Сегодня мы должны вернуться в Токио. Идем домой. Здесь страшное оживление. Старик, сидя на своей подушке с неизменной трубкой, тоже оживлен и весело улыбается. Сестры Исиды-сан нарядили Марию-сан в венчальное кимоно и радостно смеются. Туся тоже довольна и, хотя по типу она мало похожа на японку, венчальное кимоно очень ей идет.
Японцы, особенно простонародье, радуются, смеются, как дети. Перед самым отъездом пришел гость.
- Мой друг, поэт, - говорит Исида-сан.
Поэт очень любит книги моего отца, много читал. Я дарю ему отцовский портрет, он доволен и смеется. Ольга Петровна просит его написать что-нибудь.
- Я уже написал стихотворение, - сказал он, - написал давно, осенью, как только узнал, что вы приехали.
Он достал лист толстой японской бумаги и прочел:
Горы Харуна в осенних цветах.
Утренний туман стелется по ущелью.
Мы попрощались с хозяевами. Поэт пошел нас провожать и непременно хотел тащить тяжелый чемодан, наполненный книгами, которые мы взяли у Исиды-сан. Горы Харуна очистились от утреннего тумана и лиловатой цепью тянулись вдоль горизонта...
Рис
Почему я так люблю огороды, крестьянские избы, дворы, пахнущие соломой, навозом, амбары, спокойных загорелых людей, с утра до ночи работающих?
Может быть, отец заразил меня своей любовью к деревне? Именно любовью, а не рассуждениями о том, что крестьянский труд самый необходимый, честный, что крестьянин всех нас кормит.