Добыча золотого орла

Туллий перевел взгляд на бесстрастные лица провостов. Максимий заметил озабоченное выражение его лица и тихо заговорил с командирами:

– Все в порядке. Я сделал то, о чем сказал вам раньше. Никому из вас не о чем беспокоиться. Просто говорите правду.

– Центурион Туллий, – громко воззвал оптион и указал рукой на конвой провостов. – Прошу проследовать с нами, командир.

– Да, конечно, – отозвался Туллий, нервно сглотнув.

Расстегнув ремни шлема, Туллий шагнул навстречу провостам, взял увенчанный гребнем шлем под мышку и с конвойными по обе стороны зашагал к палаткам. Когда они отошли за пределы слышимости, центурион Антоний подступил к командиру когорты поближе.

– Что случилось, командир?

Максимий воззрился на него безо всякого выражения.

– То, что случилось со мной… не имеет никакого отношения к вам. Понятно?

Антоний опустил глаза.

– Прошу прощения, командир. Просто… просто я беспокоюсь. Никогда раньше ни с чем подобным не сталкивался.

Губы Максимия чуть расслабились в легкой улыбке.

– Так ведь и я тоже. Ты просто отвечай на вопросы, которые будет задавать тебе легат, отвечай предельно правдиво и помни, что ты не кто-нибудь, а центурион наилучшего легиона во всей империи. Если центуриона и может что-то в жизни беспокоить, так это варвары, зараза, нехватка вина да безумная ревность женщин. Ну а расспросы… – он покачал головой. – От расспросов тебе никакого вреда не будет.

Антоний улыбнулся. Заулыбались и остальные, даже Катон, который в детстве, живя в императорском дворце, усвоил: неправильный ответ на вопрос может убить человека вернее, чем самый могучий варварский воитель.

Все утро и начало дня центурионы дожидались у тлеющих остатков костра, сложенного рабом, чтобы приготовить себе завтрак. Вернувшись, в свою очередь, с допроса, Макрон достал из кожаного вещмешка оселок и принялся точить свой и без того острый короткий меч. Он не перемолвился ни словом ни с кем, даже с Катоном, и прятал глаза, чтобы не встречаться взглядами с другими центурионами, словно полностью сосредоточился на точильном камне и сверкающем полированном клинке.

Пока Антоний был на допросе, Туллий с Феликсом играли в кости, причем удача, похоже, улыбалась Феликсу, да так, что это казалось нарушением законов вероятности. А поскольку набор костей принадлежал именно Феликсу, у обычно доверчивого Туллия стали зарождаться подозрения. Катон некоторое время с любопытством наблюдал за игроками. Сам он в азартные игры, где все решает случай, никогда не играл и считал это занятием для слабоумных. Правда, живя в Риме, он с теми немногими деньгами, что порой попадали в его руки, делал ставки на скачках в Большом цирке, но только после тщательного изучения и сопоставления шансов всех участников.

Максимий сидел чуть в стороне от прочих, спиной к подчиненным, глядя в сторону брода и усеянного мертвыми телами дальнего берега. Катон сочувствовал ему, хотя за короткое время совместной службы претерпел от командира когорты немало обид. Однако солдат, а уж тем более старший центурион, оказавшийся в подобном положении, представлял собой плачевное зрелище.

К тому же Максимий уже немолод, и если расследование разрушит его карьеру, он вряд ли сможет добиться чего-нибудь в жизни. Станет рядовым легионером со скудным содержанием, а выйдя в отставку, будет влачить жалкое существование в какой-нибудь ветеранской колонии, предаваясь пьянству и воспоминаниям. Между тем вышедший в отставку центурион получал возможность поступить на гражданскую службу и даже выдвинуться в магистраты. Но, по-видимому, подобное будущее Максимию не светит.

Катон отвел взгляд от командира когорты и посмотрел вниз на манящую прохладой реку. Антоний все еще был на допросе, а когда он вернется, настанет черед Феликса. Таким образом, у Катона имелось время искупаться. Он снял тунику и повернулся к Макрону:

– Пойдем искупаемся? Ты как?

Макрон оторвался от своего дела и посмотрел на него с удивлением.

– Ты что, плавать собрался?

– Все лучше, чем здесь сидеть.

– Лучше? А толку-то?

Катон нахмурился.

– Так ты идешь или нет?

Макрон аккуратно вложил меч в ножны.

– Пожалуй, пойду. А то как бы тебя в омут не затянуло.

– Ага, на хрен!

Когда они вместе направились к ближайшему к реке выходу из лагеря, Максимий крикнул им вслед:

– Смотрите, слишком долго не задерживайтесь.

Катон кивнул, а когда повернулся обратно, Макрон глянул на него и устало поднял брови.

– Иногда мне хочется, чтобы мы снова оказались с теми туземными ребятами в Каллеве. Хорошая была служба, все просто и ясно, и никаких тебе хреновых начальников, которые без конца следят за каждым твоим шагом.

– А мне помнится, ты всю дорогу твердил, что тебе не терпится вернуться на службу в легион.

– Так я ведь представить себе не мог, что вляпаюсь в такое дерьмо. Угораздило же нас оказаться под началом у этого Максимия… Я бы ему и полевую кухню не доверил.

– А мне он кажется толковым командиром. Да, суров, бывает, что слишком груб, но свое дело, кажется, знает.