Добыча тигра

В течение следующих двух дней Пула выполнил свою угрозу. Одного за другим бандитов оттаскивали от группы и сажали на кол у обочины дороги. Наконец, когда они приблизились к дворцу в предгорьях, Кристофер и Тамана были единственными выжившими.

Он думал, что многократное наблюдение за этим испытанием, возможно, заставило бы его жестоко относиться к тому, что должно было произойти. Напротив, это только усилило его ужас. Он поймал себя на том, что смотрит с ужасным восхищением каждый раз, когда кол входит внутрь, его анальные мышцы сжимаются, и он не может оторвать глаз от этого ужасного зрелища. Без еды и отдыха у него начались галлюцинации. Ему снилось, что он снова в кабинете отца, в бриджах до щиколоток, склонившись над стулом в ожидании ремня, а мать сурово сидит в углу и говорит ему, чтобы он был храбрым. Однажды ему приснилось, что он занимается любовью с Тамааной. Ее пальцы в экстазе гладили его спину, но когда она подняла руки, он увидел, что она оторвала огромные кровоточащие куски его плоти.

Они подошли к воротам дворца ближе к вечеру второго дня. Птицы кружили в небе, как будто уже почуяли запах падали, которую им предложат, а обитатели дворца вышли посмотреть на это зрелище.

У людей Тунгара уже были колья, срезанные в начале дня и заостренные до остроты. Они раздели Кристофера и Тамаану догола и прижали их к земле на расстоянии нескольких футов друг от друга. Пула стоял над ними, обращаясь к собравшейся толпе. Своим высоким, напыщенным голосом он перечислил преступления Кристофера и Тамааны. Зрители съежились и вздохнули, но сквозь пот, заливавший глаза, Кристофер видел выражение их лиц. Они с нетерпением ждали этого зрелища.

Пула закончил свою речь витиеватой похвалой в адрес Рани. Кристофер покрутил головой, гадая, не пришла ли королева посмотреть на его казнь, но не увидел ее. Пола кивнул Тунгару, и тот отдал приказ своим людям.

Они принесли колья, размахивая ими, чтобы толпа могла полюбоваться их остротой и представить себе, какие мучения они могут причинить. При виде кольев вся сила Кристофера растаяла. Он начал что-то бормотать, истерически всхлипывая и едва различая мольбы. - ‘Я буду каяться. Я буду ползать на животе по горячим углям, чтобы поцеловать ноги Рани. У меня есть навыки. Я могу использовать их на службе у нее. Я могу хорошо служить ей, только, пожалуйста, Господи, Не делай этого ужасного со мной.’

Зрители смеялись, издевались и строили ему обезьяньи рожи. В панике, сам того не сознавая, он заговорил по-английски. Даже Тамаана никогда раньше не слышала, чтобы он говорил на этом языке.

- Тихо, - сказала она на своем родном языке. - По крайней мере, умри достойно.’

Пула нахмурился и жестом приказал своим людям поторопиться с работой. Они приготовили кол. С его кончика капали куски бараньего жира.

Но у Тунгара были другие соображения. Он подошел к Пуле и заговорил, сердито указывая на Кристофера. В своем оцепенении Кристофер не мог понять, что он говорит, хотя это казалось очень важным. Возможно, они придумали какую-то новую утонченность для его пыток.

Кол вонзился ему между ягодиц. После двух дней нарастающего ужаса он закричал, как только она коснулась его. Он почувствовал тепло между ног, когда его кишечник опустел. Прижавшись лицом к земле, он встретился взглядом с Тамааной. Она оставалась совершенно неподвижной, не издавая ни звука.

- ‘Я люблю тебя’ - прошептала она одними губами.

Она заставила его почувствовать стыд. Он прикусил губу до крови, пытаясь проглотить боль, когда кол вонзился в него. Стражники играли с ним, медленно втягивая его внутрь, слегка оттягивая назад, наслаждаясь каждым подергиванием и хныканьем. Он задавался вопросом, сколько времени потребуется, чтобы умереть.

Он почувствовал, как он снова выскользнул наружу, еще дальше, чем прежде. Он весь напрягся. Конечно, они готовились к последнему рывку, были готовы вскрыть его и проткнуть ему внутренности.

Но толчок не последовал. Тунгар кричал на своих людей, а Пула кричал на Тунгара, и Кристофер не мог разобрать ни слова. Зрители начали освистывать его, но яростный взгляд Тунгара заставил их погрузиться в угрюмое молчание. Толпа поредела.

Стражники подняли его и Таману на ноги и потащили прочь.

Когда они вошли в подземелья дворца, их разделили. Кристофера отвели в одну из камер, но он понятия не имел, что они сделали с Тамааной. Они приковали его цепью к каменной стене и оставили одного.

Он потерял счет времени, которое провел в подземелье. В своем несчастье, связанный в кромешной тьме, он с таким же успехом мог бы лежать в могиле. Только боль убедила его, что он все еще жив. Его запястья и шея болели от веревок, ягодицы были покрыты коркой засохшей крови и фекалий, а желудок сводили жуткие голодные судороги. Сквозь дыру в полу он слышал журчание воды - реки, которая текла под подземельем по водосточной трубе. С его почти онемевшим от жажды ртом это была самая совершенная пытка. Он мечтал нырнуть в нее, ощущая во рту прохладный вкус воды.