Добрые люди

Так вот, знаешь что? Если бы папаня тогда в ответ на мои детские откровения не хохмил бы, на своём заумном кибернетическом языке перечисляя всякие изоморфизмы, динамизмы и прочие принципы обратной связи, долженствующие способствовать мне в скором решении этой задачки, а хотя бы один раз терпеливо и монотонно перечислил последовательность действий, выполнение которых было по-настоящему необходимо для достижения этой грандиозной цели (в числе которых: построение эффективной системы образования, модернизация системы фундаментальных и прикладных исследований, создание конкурентоспособных в мировом масштабе машиностроительной и электронной отраслей (ну, это не считая пяти-шести авианосцев, готовых метнуться в ту точку планеты, где кто-то ведёт себя не так)) – я б, наверное, сразу опустил руки и спился бы, даже не дожидаясь совершеннолетия. А так (спасибо, пап!) я смог спокойно и радостно промечтать ещё пятнадцать-двадцать лет, прежде чем начал задумываться… Да что там… Даже теперь, если мне, взгрустнувшему вдруг от едва различимых, но всё ж ощущаемых шепотков «каждый сам за себя», «соблюдай дистанцию», если мне кто-то возьмётся объяснять, что нужно долго-долго, из поколения в поколение каждому за себя трудиться, чтобы когда-нибудь выстроить что-то стоящее, да я… я… переключусь быстренько на что-то приятное…

Ехали… В толпе автомобильных номеров числа чужих регионов пестрели так, словно это было не утро обычного рабочего дня, а финальный этап общенационального марафона с огромным призом на конце. В соответствии с утверждёнными кем-то правилами, для выявления обладателя приза и проводились эти каждодневные сборища лучших представителей ото всех уголков Необъятной. Представители от регионов прибывали самые разные. Из одного спешили на соревнование немудрящие ящики с помидорами, из другого – сочные солнечные очки, затмившие глаза их модного обладателя, в третьем регионе сквозь сито квалификации прошла резкая русская рука, что стремительно, как стриж, рыскала над асфальтом, Питер, как обычно, был мокр от брызг, льющихся на него из огромного грозового рта сквозь почерневший от страха телефончик… И только один, один-единственный на свете номер (по которому я позже с таким трудом, но всё же смог её отыскать ;-), увозил домой мою златовласую юную шалунью, что напоказ разлила по заднему сиденью свои роскошные волосы и за спинами ничего не подозревающих родителей расчёсывала их и переливала их блестящие солнечные струи, выуживая вцепившиеся в наживку её ослепительной красоты взгляды…

– Да куда ж ты лезешь, Трамп тя разбери! – президентил Зёма очередного «спортсмена», потрясая рукой.

– Так мы сегодня не доедем, – тревожился Сокóл. – Прибытие в пять утра теперь показывает.

– Миленький! Неи Буш мой мозг, а? И так уже плавится! Давай лучше тому, кто нас отсюда вызволит, душу твою продадим!

– Да ну тебя… – отмахивался Сокóл. – Тебе лишь бы поржать! Нам ехать и ехать ещё…

И они ехали… Ехали… Думали, что едут. Нервничали, поругивались, торопились… А на самом деле это плотный рукотворный поток нёс их меж пологих берегов, зеленеющих аккуратно подстриженной травою, украшенных яркими клумбами и ровно подрезанными кустами. Перед тягучим движением взоров проходили серые, эйзенхенной сложности развязки, каждое ответвление которых было заполнено спешащими, запрыгивающими друг на дружку машинами. По берегам раскинулись разжиревшие современные склады, броско размалёванные продажные центры со стоянками, полными похотливых автомобилей, жилые кварталы с характерами, подчёркнутыми умелыми штрихами макияжа на юных фасадах – простеньких и аккуратно-панельных, или наоборот, многоэпатажных, безбашенно-пятнистых, или строгих, выдержанных, достойных, в общем, рекламы местного муниципалитета. На каких-то участках ещё только росли серые скелеты будущих красоток, и вокруг них озабоченно кружились мускулистые подъёмные краны, поблёскивающие на солнце дикими взглядами кабинных стёкол. Коренастые ЛЭПины, опутавшие всё это дело несметными диковаттами энергии, гордо упирались в бока, довольные проделанной работой… Всё росло, цвело и строилось… Забег был в самом разгаре, как и утро нового дня… Номер наших друзей был не менее уникальным, чем прочие… Сливаясь в одно неохватное желание, всё самозабвенно стремилось к цветущей, волнующей цели… И была такая надежда, такая уверенность в этом едином стремлении вперёд, что представлялся безусловно ошибочным и необычайно избирательным тот полусонный и заоблачный взгляд проезжего отпускника, которому в этой обыденной и полной умысла суете мерещилось то бездумное душное стадо, то задыхающийся от желаний забег, то скучающая в безысходном русле река. Цель точно была. Не могло не быть леденящей дух, взлетающей в восторженную лазоревую бездну, неодолимо влекущей к себе такое количество столь разных людей цели!