Добро пожаловать в прайд, Тео!

Поднятые на лоб «авиаторы», сардонически вздернутые бровь и угол рта, закатанные до локтя рукава тонкой льняной рубашки, обнажающие красивые сильные руки. Другая белая рубашка, из более грубой выделки льна, замшевые штаны, гитара в руках. Мягкая темно-синяя куртка, легкая небритость на щеках, теплая рука на ее плече. И – без всего. Лишь тяжелое тускло блестящее в полумраке золото цепочки, частое шумное дыхание и жар большого обнаженного тела.

И голос. Хриплый шепот. Мягкий рокочущий смех. И мощная волна совершенно фантастического низкого вокала, от которого что-то сладко ноет и сжимается внутри.

Как ЭТО вычистить из памяти? Как это забыть?! И как убрать Фёдора Дягилева из собственного сердца?..

Но что тогда останется у Лолы?

Вакуум.

Он уже пришел по ее душу, этот вакуум. Он внутри.

Надо работать над новой коллекцией, но все, что чувствует внутри Лола – пустота. Вакуум. Словно там никогда не было кипучего фонтана идей, который Лола обычно не успевала фиксировать. Когда от частого и быстрого надавливания ломается грифель – Лола любила работать по старинке, карандашами. Когда не понимаешь, почему остыл кофе и когда успело стемнеть на улице.

А теперь она смотрит пустым взглядом на пустой лист. Пустота внутри и пустота снаружи. И нет ничего, что может ее заполнить. Лола пытается работать, надеясь, что руки вспомнят. Пальцы привычно держат карандаш, на листе появляются какие-то линии.

Абсолютно бессмысленные. Уродливые. И скомканный лист летит в корзину. К компании таких же смятых бумажных комков.

В дверь тихо-тихо, по-мышиному, скребется Ди Мауро. Гвидо очень точно чувствует ее настроение. И сейчас он понимает, что дело пахнет керосином. И гипотетическим провалом коллекции.

- Я принес тебе полную чашку крепкого горячего кофе.

«Лучше ты принес мне хоть капельку вдохновения», - пронеслось в голове у Лолы. Но вместо этого она слабо улыбнулась и поблагодарила.

Лола пила кофе, Гвидо бродил по мастерской, подбирая те бумажные шарики, что пролетели мимо корзины. А потом сел напротив, подперев щеку ладонью.

- Что ты подаришь мне на день рождения?

Лола со стуком отставила чашку. Черт. Черт! Как она могла забыть, что у Гвидо день рождения через неделю?!

Гвидо - самый важный человек в ее жизни. После семьи. Ну и после… Ладно, она же дала себе слово.

А с Гвидо они плечом к плечу уже пять лет. Или нет, даже шесть. Понимание с первого взгляда. Общее видение многих вещей. Все это выросло в крепкую дружбу. А теперь Лола совершенно забыла про день рождения друга. Стыд-то какой.

- Ну что, закатим бурную вечеринку прямо в офисе, как в прошлом году? – Лола всем своим видом усиленно демонстрировала энтузиазм, бодрость и воодушевление. – Секс, наркотики, рок-н-ролл?

- У меня есть другое предложение.

- Слушаю.

- Сходи со мной в «Ла Скала».

«Ла Скала». Это слово вдруг разом наполнило вакуум. Наполнило тем, что она так старательно вычищала. Ведь там все началось. И там – тоже. Первый поцелуй – прямо на глазах у изумленной публики. Что же она тогда наделала? Она, именно она все начала. Потом она же все испортила. И потом – оборвала тоже она.

О, господи…

- Там будет петь твой любимец? – Лола была всегда искренна с Гвидо. Но сейчас, толком не понимая причин, всеми силами пыталась не выдать своих истинных эмоций.

- Мой любимец? - Лолу удостоили крайне внимательным взглядом. - Да, Теодор поет заглавную партию. Он - Мефистофель.

- Опять?!

- Почему – опять? – теперь удивился Гвидо.

- Он недавно в «Метрополитен-Опера» пел Мефистофеля. Потом в Лондоне – Дапертутто. Он вообще только нечистую силу поет?

- Ну почему… - еще один внимательный взгляд от Ди Мауро. – Еще королей.

- Ах, да, Генрих Восьмой… – и третий, прямо уже прожигающий насквозь взгляд Гвидо. – Ну что там за Мефистофель в этот раз?!

- Арриго Бойто.

- Я не в курсе, кто это. Ты же знаешь, я не разбираюсь в опере.

- Это заметно, - Гвидо вдруг протянул руку и взял ее чашку. Одним глотком допил кофе. Лола следила за его действиями с все возрастающим изумлением. Ди Мауро был очень щепетилен в вопросах личной гигиены. И теперь пьет из ее чашки. А Гвидо, между тем, продолжил: - Арриго Бойто – итальянский композитор. Его опера «Мефистофель» на премьере потерпела сокрушительное фиаско. Триумф настиг это произведение только в одна тысяча девятьсот первом году, когда Мефистофеля спел Фёдор Шаляпин. Фауста в том историческом спектакле пел Энрико Карузо, а за дирижёрским пультом стоял сам маэстро Тосканини. Спектакль имел оглушительный успех, а роль Мефистофеля стала одной из коронных у Фёдора Шаляпина.

- Хорошо, - после паузы кивнула Лола. – Я впечатлена.

- Нет, Лола, пока нет, - покачал головой Гвидо. – Главное твое впечатление впереди. Грядет самая громкая премьера последних десяти лет. Новое прочтение старого. Спектакль будет ставить Энрико Кавальери.

- А это кто еще?!

- Это современный Станиславский – только в мире оперного искусства. Оркестром будет руководить Адольф Чичевский - а его называют реинкарнацией фон Караяна.

- Про Станиславского и фон Караяна я что-то слышала.