Добро пожаловать в ад

– Он кинул в меня точно такой бутылкой, – произнес я. – Но тогда я даже не обратил на это внимания.

– Кто? – не поняла Ирэн. Она не знала и не могла знать, каким способом убийца отправил мне свое последнее послание, потому что в это мгновение спускалась в камбуз яхты.

– Тогда, на море, убийца швырнул мне точно такую бутылку вина, урожая тысяча девятьсот восемьдесят девятого года.

– Ты мне об этом ничего не говорил.

– Да, я забыл рассказать тебе об этом. Он налепил рядом с этикеткой бумажку с надписью: «Игра закончена. Ты проиграл».

– «Игра закончена»? – испуганно повторила Ирэн и невольно посмотрела по сторонам.

– Нет-нет! Вовсе не это письмецо вспомнилось мне. Не принимай близко к сердцу писульки самоуверенного идиота… Я только сейчас подумал… Это ведь просто дьявольское совпадение, Ирэн! В магазинах Побережья продается несколько сотен видов вин. Но он выбрал именно то, какое я предпочитаю: красное, тысяча девятьсот восемьдесят девятого года.

– Твое любимое… – добавила Ирэн. – Откуда он мог узнать, что это твое любимое?

– Вот именно – откуда? Мало один раз проследить за мной и увидеть, какую колбасу, какой хлеб и какое вино я выбираю в магазине. Убийца хорошо знает, что я покупаю именно это вино, и только его! Он что, следил за мной несколько лет?

Официант подошел к нам и спросил, не желаем ли мы чего-нибудь съесть, на что Ирэн махнула рукой, словно прогнала осу.

– Ты хочешь сказать, что ему известны твои пристрастия, твои привычки и вкусы? – спросила она.

Я бы предпочел прийти к какому-нибудь другому выводу, потому что этот был просто ошеломляющим.

– Я хочу сказать, что убийца или его сообщник может быть моим знакомым. Причем достаточно близким мне человеком, который бы знал подробности моей биографии.

– Но это… но это совершенно новый поворот в нашем расследовании! – с волнением произнесла Ирэн. – Если, конечно, ты не ошибаешься. Кто из твоих знакомых может знать, что из всех вин ты предпочитаешь именно это?

И она щелкнула ногтем по бокалу. Стекло мелодично отозвалось. Я задумался.

– Может, кто-то из ребят, с которыми я служил. Может, одноклассники… Хотя нет, они вряд ли. Может, инструкторы из аэроклуба. А может быть, ты…

Последняя фраза вырвалась у меня совершенно случайно. Шутка, конечно, оказалась неудачной. Я бы сказал, идиотской, и между нами с Ирэн повисло неловкое молчание. Казалось, девушка не сразу въехала в смысл того, что я сказал. Но тут щеки ее густо покраснели, и она дикими глазами взглянула на меня. Я криво улыбнулся ей, мол, не бери в голову мои плоские шутки, на дураков нельзя обижаться.

– А ты знаешь, – произнесла она, глянув на свой бокал, – мне это вино не нравится. Оно терпкое и… и слишком сладкое!

И резким движением отодвинула бокал от себя. Немного вина пролилось на стол и кровяным ручейком потекло к краю.

Наверное, мне следовало бы извиниться перед Ирэн, но я решил, что это лишь усугубит ситуацию, в которой не было никакого конфликтного начала. Я стал вести себя так, словно ничего не случилось. Осушил и тотчас снова наполнил свой бокал. Затем стал убеждать Ирэн, что вино имеет неповторимый бархатистый вкус с сильным и глубоким послевкусием. Она вяло соглашалась со мной, невпопад кивала, и по всему было видно, что мои неосторожные слова крепко засели в ее голове.

– Так кого из твоих знакомых ты первым начнешь проверять на благонадежность? – вызывающе спросила она и пристально посмотрела мне в глаза. – Инструкторов аэроклуба? Или, может быть, меня?

Я понял, что отрабатывать с Ирэн новую версию сейчас не представляется возможным, так как инспектор по чистоте серьезно зациклилась на моей шутке. Собственно, невелика была потеря. Все равно Ирэн не знала моих знакомых, и только я один способен определить, кто из них и в какой мере мог быть причастным к преступлениям.

Чтобы разрушить возникшую между нами с Ирэн стену отчуждения, следовало сменить обстановку. Я подозвал официанта и вынул из заднего кармана пачку денег. Несчастные купюры, пережившие купание в море, стали жесткими и шершавыми от соли. Я осторожно разлеплял их, чтобы не порвать, и, прежде чем протянуть официанту, разглаживал ладонью на столе. Официант к купюрам относился с подозрением, вертел их в руках, смотрел на свет и даже нюхал, но никаких претензий мне не высказал.

Тут из пачки денег на стол выпала насквозь просоленная визитка. Я поднес ее к глазам. Эльза Оттовна Мухина. Старший следователь прокуратуры. Телефоны служебный и домашний…

– А что, если позвонить ей домой? – спросил я, когда мы вышли из кафе и пошли по улице вверх, в сторону поселка Горянка, мимо чугунной ограды дома отдыха.

– Зачем? – односложно произнесла Ирэн.

– Чтобы узнать, насколько приблизилась к истине наша доблестная прокуратура. Ведь по сути дела мы с Мухиной коллеги и решаем одну и ту же задачу.

– Это ты ей расскажешь, когда она защелкнет на тебе наручники.

– Я предложу ей встретиться на нейтральной территории. Скажем, в прибрежном кафе.

Ирэн взглянула на меня со сдержанным интересом. Кажется, она открывала во мне доселе неизвестные ей черты.