— Что-то я сомневаюсь, — процедила Азалия. — Задумалась ли ты хоть однажды, какой рычаг отдала в руки Хаку? Насколько у твоего отца были связаны руки все эти годы? Под какую угрозу поставила всех нас? Дочь Гиры Белладонны — преступница и террористка… Хак мог убрать Гиру с поста просто раскрыв это. До сих пор может.
— О том, кто я, в Белом Клыке знали лишь двое, и Хака в списке не было.
Адам сам настоял на том, чтобы скрыть эту информацию от своего босса и всех остальных, переодев и спрятав на время дороги ото всех, кто знал в лицо дочь правителя фавнов, а после — сразу уехав в Вейл, где таковых не было вовсе.
— Это ты так думаешь. Когда мы поняли, куда ты делась, Гира сам вызвал Хака и… скажем так, я впервые увидела твоего отца готовым убивать. Все эти годы мы ничего не могли сделать с Белым Клыком — из-за тебя.
Единственное, что Блейк могла на это ответить — тихое, с трудом вытолкнутое сквозь перехваченное болью горло:
— Мне жаль.
И, с еще большим усилием:
— Но я приняла все меры. От меня узнали лишь двое.
Неожиданно она поняла то, о чем не задумывалась раньше — Адам, несмотря ни на что, так и не раскрыл ее личность. Если бы он действительно ненавидел ее, если бы хотел отомстить — достаточно было просто обнародовать этот факт, уж чего-чего, а доказательств у него было с избытком. Или он просто хотел отомстить лично?.. Раньше она бы не поверила, что человек, которого она любила столько лет, поставит личное выше общего, но сейчас… сейчас она просто не знала.
— Итак, — все с той же прохладной враждебностью продолжила Азалия, проигнорировав ее слова. — Давай восстановим события. Ты сбежала, примкнула к террористам и преступникам, Прах знает чем занималась пять лет, сколько законов нарушила и пролила крови… а потом мы видим тебя на фестивале Витал, в команде Охотниц, даже под настоящим именем.
— Я ушла из Белого Клыка.
— И, разумеется, не посчитала нужным известить об этом семью.
— Я хотела, — призналась Блейк, все еще не смея посмотреть на наставницу. — Но позже — когда сделаю что-то, стану кем-то, хоть что-то искуплю… Я хотела связаться с вами после того, как у меня будут не просто слова, но и дела.
Какое-то время они шли молча, в тяжелой неуютной тишине, нарушаемой лишь шорохом шагов. Искоса взглянув на Азалию, Блейк тут же отвела взгляд, — выражение ее лица, холодное и отчужденное, не изменилось ни на грамм.
Она думала, что была готова к тому, что ждет ее дома — к любому недоверию, гневу и презрению за совершенные ошибки. Она два месяца накручивала себя, представляя самые ужасные сценарии… и все равно столь явное разочарование тех, кого любила, заставляло противно ныть сердце. Блейк приходилось прикладывать сознательные усилия для того, чтобы не сгорбиться, не дать ушам бессильно поникнуть и сохранить походку твердой. Подняв глаза, она столкнулась взглядом с обеспокоенно оглянувшимся через плечо Хонгом и бледно улыбнулась, одними губами сказав: "Спасибо" и "Я в порядке".
Они не прошли через главный вход — тетя повела их через задние ворота, вход для прислуги. Уже у самой двери, положив руку Блейк на плечо, она заставила бывшую ученицу посмотреть себе в глаза и все тем же ровным голосом сказала:
— Будь моя воля — ноги бы твоей здесь не было. Но Гира — твой отец. Он любит тебя и поэтому ты получишь шанс, — Охотница сжала пальцы и Блейк закусила губу, с трудом подавив стон боли. — Но есть вечная истина, Блейк: "Предатель однажды — предатель навсегда". Я буду следить за тобой.
— Я не предатель, — упрямо прошептала Блейк, с вызовом взглянув ей в глаза. — Я просто дура, которая ошиблась.
— Есть и другая мудрость: "Если ты мертв, то это надолго, но если ты дурак, то это навсегда". И я даже не знаю, что хуже.
Прежде, чем Блейк успела что-то ответить, Азалия толкнула ее в спину, почти швырнув в дверь, да так, что она чуть не упала, сумев устоять, лишь схватившись за Хонга. Встретившись с ним взглядом, Блейк через силу улыбнулась и, заметив как инстинктивно шарит он по поясу в поисках оружия, прошептала, перехватив его ладонь:
— Все хорошо, Хонг. Я заслужила.
Она заставила себя выпрямить спину, расправить плечи и… сложнее всего оказалось отпустить его руку — мертвой хваткой вцепившиеся в партнера пальцы разжимались с хрустом. Повернувшись к Азалии, она, тщательно контролируя голос, спросила:
— Куда мне идти?
— В малый приемный.
Особняк совершенно не изменился за эти пять лет. Все то же отсутствие роскоши — за исключением размера дома, убранство резиденции Белладонн демонстрировало скорее достаток, а не богатство: уж чего-чего, а роскоши Блейк навидалась еще в детские годы, таскаясь за отцом по приемам. Даже Бикон, боевая школа, выглядел дороже, чем дом правителя целой страны. Простая деревянная мебель и пол, картины — сплошь творчество местных художников — и цветы в горшках: все это больше подошло бы какой-нибудь летней резиденции средней руки богача. Блейк точно знала — ее папа мог позволить себе куда большее, если бы захотел.