Добро из зла

— Мне почему-то кажется, что если бы она хотела нас убить, она бы это сделала, — ответил Жон. Он осторожно взял ее за руку, заставив вздрогнуть и посмотреть на него. — У нее был шанс убить меня, в самом начале — она предпочла использовать мою ошибку, чтобы нейтрализовать (не убить!) тебя. У нее был шанс убить или серьезно ранить Руби — в тот момент, когда та бросилась под твой меч, но Вельвет остановилась. Она говорила с нами, вместо того, чтобы убивать.

Он сжал ее руку крепче.

— Все это пошло ужасно неправильно с самого начала, Пирра. Белый Клык, оружие… Вельвет… — ему пришлось сделать усилие, чтобы сказать следующие слова: — Она все-таки фавн. И все это звучало так, будто она защищает их, Белый Клык, оправдывает… А потом мы начали драться и все полетело к чертям окончательно. Все, что произошло сегодня — одна большая ошибка. Может быть, даже то, как все закончилось, было ошибкой.

— Жон! — взвилась Руби.

— У нашего врага есть та, кто манипулирует разумом, Руби, — тихо напомнил ей Арк, повернувшись к снайперу. Руки Пирры он, тем не менее, не выпустил и быстрая дрожь ее пальцев не укрылась от рыцаря. — Та, кто заставляет людей видеть то, чего нет, и кто знает, на что еще она способна. Та, кто виновна в смерти Пенни.

Руби отвела взгляд, не найдя что на это ответить.

— Та, кто училась с нами больше месяца, — продолжал давить Жон. — Та, кто работала на Синдер Фолл, женщину, план которой выполнял Белый Клык. Мы не были друзьями с этой командой… но могли бы быть, посчитай они это выгодным. Синдер Фолл, официально охотница и студентка, оказалась врагом.

— Но… это же Вельвет, — растерялась Руби. — Она не предательница.

— Синдер Фолл тоже не была похожа на предательницу.

Руби подавленно молчала, опустив взгляд. Ее ладони, ранее спокойно лежавшие на коленях, сжались в крохотные кулачки.

— Но ты все-таки поверил ей, — прошептала она.

— Я поверил тебе, — вздохнул Арк. — И теперь мне остается только молиться, чтобы это не обернулось катастрофой.

Не дождавшись ответа от подруги, он перевел взгляд на тех, кто так и не озвучил своего мнения по вопросу.

Они расположились в просторном холле полицейского участка, сдвинув к стенам уцелевшую мебель, забаррикадировав ей широкий центральный вход. Рен и Нора сидели на подоконнике занавешенного плотной черной тканью окна — так, как они всегда делали: на расстоянии вытянутой руки, никогда не выпуская друг друга из вида. Пирра была его партнером почти восемь месяцев и Жон без тени сомнения назвал бы ее своим лучшим другом; эти двое были напарниками больше десяти лет. На взгляд Жона, даже слова «лучшие друзья» были слишком тусклыми и затасканными, чтобы описать узы, что связывали их.

Нора, почувствовав его взгляд, нахмурилась. Пару секунд она молчала, задумчиво поглаживая лежащий на коленях гранатомет, будто тот был огромным стальным котом, а потом перевела взгляд на своего партнера, предоставив ему право говорить за них обоих.

— Я думаю, что всем нам надо думать не о том, что делать, если мы ошиблись, — очень тихо сказал Рен, заметив, что все смотрят на него. Отвернувшись на секунду, он отогнул край импровизированной занавески и быстро оглядел площадь. — Куда важнее, что мы будем делать, если все, что сказала нам Вельвет — чистая правда.

Жон вздохнул — Рен озвучил то, о чем сам он избегал думать.

Белый Клык совершил непростительное, нарушил один из самых священных законов Ремнанта, весьма короткий свод «Законов о Гримм». Это было ужасно — такое не прощалось и не забывалось. А теперь… теперь тоже самое совершили и власти Вейл — страна, которую он защищал.

«На самом деле я сделаю все, что от меня зависит, чтобы вам никогда не пришлось им становиться, мистер Арк» — вспомнились ему слова директора. Он уже давно — большую часть своей жизни, на самом деле — пытался понять, что значит быть героем. Он читал книги и слушал рассказы Стражей родного города и рассказы деда о самом знаменитом Арке в истории. Герой это тот, кто спасает людей — тот ответ, к которому он пришел. Это было столь же верно, сколь и избито.

Он никогда не тешил себя иллюзиями, что быть им легко — но искренне верил, что это просто. Должны были быть те, кто хотел навредить людям — с ними он должен был сражаться; и те, кто хотел людей защитить — с ними он должен был стоять рядом.

«Я просто пытаюсь помочь» — ломким от едва сдерживаемых слез голосом сказала ему Вельвет, что работала с преступниками.

«Мне достаточно нажать одну кнопку, сказать одно слово — и что бы не происходило в фавн-районе сейчас, после этого ты будешь считать нынешнее положение верхом милосердия» — сказал тот, кто хотел быть героем.

А те, кто возглавлял народ Вейл, совершили то же преступление, что и Белый Клык, нарушили те же законы.

Что он должен был делать со всем этим?

Он должен был сражаться с отчаявшейся девочкой? Убить ее?

Он должен был защищать тех, кто не лучше Белого Клыка? Быть может, нарушить эти законы сам?

Он должен был быть тем, кто угрожает чуть ли не геноцидом невиновным? Возможно, он даже должен был привести приговор в исполнение собственноручно?