Добро и Зло

1. После сего я взглянул, и вот, дверь отверста на небе, и прежний голос, который я слышал, как бы звук трубы, говоривший со мною, сказал: взойди сюда, и покажу тебе, чему надлежит быть после сего.

2. И тотчас я был в духе; и вот, престол стоял на небе, и на престоле был Сидящий;

3. и Сей Сидящий видом был подобен камню яспису и сардису; и радуга вокруг престола, видом подобная смарагду.

4. И вокруг престола двадцать четыре престола; а на престолах видел я сидевших двадцать четыре старца, которые облечены были в белые одежды и имели на головах своих золотые венцы.

5. И от престола исходили молнии и громы, и гласы, и семь светильников огненных горели перед престолом, которые суть семь духов Божиих;

6. и перед престолом море стеклянное, подобное кристаллу; и посреди престола, и вокруг престола четыре животных, исполненных очей спереди и сзади.

7. И первое животное было подобно льву, и второе животное подобно тельцу, и третье животное имело лице, как человек, и четвёртое животное подобно орлу летящему.

8. И каждое из четырёх животных имело по шести крыл вокруг, а внутри они исполнены очей; и ни днём, ни ночью не имеют покоя, взывая: свят, свят, свят Господь Бог Вседержитель, Который был, есть и грядёт.

9. И, когда животные воздают славу и честь, и благодарение Сидящему на престоле, Живущему во веки веков,

10. тогда двадцать четыре старца падают пред Сидящим на престоле, и поклоняются Живущему во веки веков, и полагают венцы свои перед престолом, говоря:

11. достоин Ты, Господи, приять славу и честь, и силу: ибо Ты сотворил всё, и всё по Твоей воле существует и сотворено.

Мы достигли того самого места, где уже становится затруднительно двигаться по тексту, комментируя его. Последующие символы и образы необходимо компилировать, используя все упоминания о них в разных местах. Получается, что я буду рисовать образы, приводя цитаты из писания в качестве подтверждения:

Тут-то и начинаются всяческие-всякости из тех, что дедушке Фрейду непременно показались бы самой настоящей шизофренией. Комментировать это в отрыве от всего остального массива имеющийся религиозной информации, наверное, не имело бы и смысла. Поэтому здесь я воссоздам некую версию, которую нельзя воспринимать как доказательство, или как серьёзные аргументы, в любую сторону. Но, как вариант, она вполне пригодна для начала обсуждения.

Опираясь на церковные практические каноны, мы можем отметить, например, что эти самые животные, исполненные очей, нарисованы на Царских Вратах алтаря, в виде икон, то есть видоизменённые в нужном ключе виде. Олицетворяют они в церковной службе четырёх евангелистов. И логика за этими сакральными ритуалами весьма простая – никто, кроме специально обученных и назначенных первоисточников «правдивой и священной» информации, не имеет права и способностей рассказывать правду об Иисусе. И даже там, в иллюзорном апокалиптическом мире символов, они повсюду являются посредниками при обмене информацией. При каждом удобном случае они говорят – «… иди и смотри…», как если бы без их вмешательства, мы бы не стали смотреть и слушать…

Кроме этих четырёх евангелистов-монополистов, в сюжете появляются ещё двадцать четыре старца, расположенных по кругу относительно центрального солнце-подобного творца-всего, лицо которого сияет ярче, понятное дело, и самого Солнца. До конца третьего действия этой захватывающей пьесы, здесь ещё много кто появится…

Нужно понимать, что не все они придуманы Константином и иже с ним. Наверняка, кое-что существовало ещё от Моисея, кое-что приложил Иисус, а кое-что осталось и от древнегреческих преданий. Ох, и нелегко будет нам во всём этом разобраться.

Раздумывая на эти темы, невольно задаёшься вопросом о том, а можно ли вообще попробовать вообразить себе, как всё это оригинально выглядело в том видении Иоанна.

Где-то в глубине души я, конечно, догадываюсь, что-видения-то и не было, но ведь кто-то и для чего-то придумывал все эти образы. Как-то ведь он их себе представлял. И вот, по моему скромному предположению, все эти символические образы здесь находятся совершенно не случайно. Каждый такой символ призван что-либо означать. Взять, например, солнце-подобного царя царей в середине центрального алтаря – это, понятно дело, богочеловек, который так же имеет все признаки того же Солнца, наибольшего из светил небесных, ну по понятиям тех идеологов, естественно.

Также известно, из других мест того же произведения, что он «есть, и был, и грядёт». То есть, по некоторым признакам мы вполне себе можем идентифицировать нашего героя в этом пёстром театральном хороводе, но данный персонаж раскрыт в этом конкретном месте далеко не полностью. Остальные его характеристики нужно ещё поискать – потом и в других местах. И не только в книге Апокалипсиса.