Добрая фея короля Карла

Они бились яростно, со злостью, не слезая с коней. Звенела сталь, отскакивали, порою скользя, клинки от щитов; мялись доспехи, тупились мечи, ударяя в наручи и набедренники. Щит у Гастона неожиданно дал трещину, и он едва успевал поворачивать его, чтобы клинок противника не угодил в расщелину и щит не раскололся пополам. В то же время он выжидал момента для нанесения удара по шлему: сплющится железо, и исчезнет прорезь для глаз, во всяком случае для одного. Хорошо бы попасть острием в щель: с силой повернув рукоять, можно сорвать шлем с головы. Но тот надежно крепился к наспиннику и оплечьям. Метя в узлы крепления, Гастон пропустил скользящий удар в грудь; железо погнулось и уперлось в ребро. Чуть сильнее – и лезвие распороло бы нагрудник. Выпрямляясь, Тюдель замешкался, и меч разрубил ему крепление слева. Оставалось нанести удар именно с этой стороны, причем не прямой, а боковой, наотмашь, во всю ширину руки. Гастон понял это, но противник был начеку и поднял щит выше. Теперь его не достать ни с той ни с другой стороны. Хорошо бы выбить щит или расколоть, но как? Только Гастон успел об этом подумать, как увидел опасность; не закройся он – пропустит удар! И меч уже падал, сделав почти полный оборот; неотразимо и точно летело лезвие в цель – в левое плечо. Последствия могли оказаться роковыми: щит не выдержал бы, а без него – верная гибель. Все же Гастон отразил удар. Однако враг его перехитрил. Сильный замах должен встретить столь же сильный отпор. Видя состояние щита противника, Тюдель понял, что тому ничего не остается, как уповать лишь на меч. И не ошибся. Но клинки не скрестились: меч Тюделя на удивление проворно вильнул в сторону. Не встретив сопротивления, лезвие по инерции просвистело мимо, и всадник уже не в силах был его остановить. Удобный момент! Казалось, Тюдель мгновенно использует такую возможность, но для этого требовалось выпрямиться и вновь взмахнуть мечом, а времени на это не было. Единственное, что он успел – полоснуть лезвием в том месте, где у лошади подпруга. Маневр удался: подпруга лопнула, и всадник, увлекаемый полетом собственного меча, свалился на землю.

Правилами судебного поединка того времени дозволялось конному нападать на пешего, пусть даже тот без оружия. И Тюдель вновь устремился на поверженного противника. Но Гастон увернулся и как можно скорее постарался подняться: повторить уловку вряд ли удастся. А Тюдель уже снова мчался, занеся смертоносный клинок над головой. Краем глаза Гастон увидел свой меч в шести-семи футах. Не достать… он просто не успеет. Но он был на ногах, а это само по себе кое-что да значило. И он вновь увернулся от рубящего удара. И тут Тюдель допустил ошибку. Ему бы проскочить футов тридцать – сорок, после чего возобновить нападение, а он резко осадил коня, собираясь развернуться на месте для новой атаки. Его подвела спешка. Этим и воспользовался Гастон. Тюдель как раз повернул голову влево, собираясь туда же направить коня. Секунда! Всего одна, какой-то миг! И его хватило Гастону, чтобы вцепиться в правую ногу всадника и, отбросив стремя, резко потянуть на себя. Не выйдет – спешно отскочить в сторону, иначе враг отсечет руку. Но… вышло! Не успев взмахнуть мечом, Тюдель грохнулся оземь, причем неудачно, вниз головой. Результат такого падения оказался плачевным: шлем смялся, точно по нему от души хватили дубиной; как следствие – смотровой щели не стало. Тюдель растерялся: он ничего не видит. Он ослеп! Но противник близко, и у него в руках меч. Нельзя медлить, ведь шлем, похоже, так просто не снять! И он принялся клинком молотить воздух перед собой, потом вокруг себя и снова лишь впереди. Одновременно он попытался снять шлем левой рукой, но она была так плотно привязана к щиту, что он только вывихнул локтевой сустав. Оставалось махать мечом, тратя силы впустую. А Гастон стоял в нескольких шагах и спокойно смотрел, держа в руке оружие и экономя силы.

Зрители замерли. Прекратилось всякое движение на королевских трибунах, слева и справа от них, где находилась знать. Казалось, люди даже дышать перестали. Словно вымерло все вокруг, живыми оставались только глаза, наблюдавшие за этим удивительным боем. И у всех вертелся на языке один возглас: «Что же он не бьет того, кто машет слепо мечом? Ведь это так просто – подкрасться, улучив момент, и всадить клинок под нагрудник, под ребро!»