Добить дракона

— И это — одна из причин, почему у здешнего кладбища репутация одного из самых неохраняемых: на всю огромную территорию приходится лишь один смотритель, который мирно спит всю ночь в сторожке у главных ворот. Дело в том, что градоправители и иные важные персоны, которым за заслуги перед городом дозволено упокоиться не в укромности родовых склепов, а на доступном для посещения всеми желающими главном городском кладбище, хоронятся при полных личных регалиях. И, дабы избежать неприятных эксцессов с возможными мародерами, захоронения и само кладбище обнесены такой плотной сетью защитных чар, что вскрыть какую-либо из здешних могил решится лишь безумец.

Здесь действительно было удивительно красиво. Особенно сейчас — в последних лучах заката, залившего все вокруг алым и золотым светом. Завораживающая, мистическая красота и обещание покоя.

Мне здесь нравилось.

Пожалуй, я бы тоже хотела, чтобы меня похоронили в месте, похожем на это, а не в каменной коробке склепа Рейон де Солей…

Алвис же, между тем, продолжал:

— Что же касается нежити, то последний раз наличие нежити на этом кладбище регистрировали более пятидесяти лет назад. Тогда главный городской некромант получил королевское порицание, а его преемник, как следует замотивированный судьбой предшественника, подошел к делу серьезно, и вот уже пятьдесят три… — Ал запнулся, поднял глаза к темнеющему небу, что-то про себя высчитывая, и подтвердил, — да, пятьдесят три года на этом кладбище не фиксировалось никаких проявлений не-жизни.

Я хихикнула в кулак: кое-кто выпадал из образа нашего ровесника!

Ал укоризненно взглянул на меня, но пробуждения во мне совести не добился.

Оставив это безнадежное занятие, Ал оживился:

— Кстати! После парочки громких скандалов, когда городская стража, спешащая на кладбище по тревоге, заставала здесь какого-нибудь безобидного травника, выполняющего работы по озеленению захоронения особо капризной растительностью, требующей непременно лунного света при высадке, здесь официально разрешено использование заклинаний до третьего уровня включительно в любое время суток! Так что можете использовать ночное зрение!

И, судя по замерцавшим во тьме зеленью зрачкам, сам тут же радостно и воспользовался своим разрешением.

А я только тогда спохватилась, что и впрямь уже вижу вместо друзей только их силуэты.

Даже в серых тонах ночного зрения кладбище не утратило своего очарования. И даже напротив, здесь стало еще атмосфернее и романтичнее.

Страшно нам с девчонками совершенно не было: мы неспешно гуляли, разглядывая ухоженные чистые аллеи, изящные ограды и надгробия, в некоторых случаях являющиеся настоящим произведением искусства, переговариваясь и делясь впечатлениями…

Продолжалось это, впрочем, не долго. Кое-кто живой и деятельный (излишне деятельный и чрезмерно живой, нужно сказать!) вскоре устал от этой размеренности и тишины, и предложил:

— Может, потренируемся? Шед, Милдрит говорила, твоя стихия — Тьма? Давай так: ты создаешь заклинания, Милдрит уничтожает, потом поменяетесь! Я тоже Тьма, подстрахую!

Парни, в отличие от нас, оживились. Шед проворчал что-то вроде “У нас сегодня, вообще-то, выходной от занятий!”, но сам уже встряхивал руки, разминая кисти.

Нет, зря я была недовольна: вышло забавно весело всем, а не только участникам. Алвис в своей ипостаси Эла был столь заразителен, активно подбадривая то меня, то Шеда, и успевая подсказывать и советовать обоим, что мы и сами не заметили, как спонтанная тренировка превратилась в еще более спонтанный турнир, а “зрители” принялись увлеченно поддерживать “участников”.

Шум мы подняли изрядный: мы с Шедом ухали, пыхтели и кхекали, ребята ахали, охали, вскрикивали и шепотом вопили “Дай, я покажу, как надо!”, так что вообще удивительно, что сквозь этот гам мы вообще расслышали срабатывание сторожевого контура, который Ал заставил нас поставить в самом начале “турнира”.

Все замерли. А мы с Шедом, не сговариваясь, четко и слаженно, как на тренировке, выполнили поисковую связку для пары “Тьма-Свет”.

Истинный свет вспыхнул, озаряя кладбище и высвечивая горбатую и жуткую фигуру кладбищенского гуля.

Все замерли.

И в этой тишине отчетливо было слышно, как Тэва выдохнула:

— Мамочки!

Гуль, понявший, что дальше таиться бесполезно, взревел и бросился на нас.

— К бою! — рявкнул Алвис.

“К бою”? А разве он не должен, как преподаватель, нас защитить?!

Пока я отвлеклась, чтобы подумать, Шед и Илька ударили, почти слитно атаковав гуля.

Гуль вильнул влево-вправо, и веерная атака Ильки прошла верхом, а “кулак Тьмы” Шеда — правее, всего-то пропахав твари бок.

Дейв ударил с секундной задержкой, гуль ушел в сторону.

Я лишь на миг оглянулась на Ала, успев заметить, как дрожат руки у Тэвы, пытающейся что-то сплести…

Рывок — гуль ближе. Ощеренные клыки, тягучая слюна в углах пасти, мышцы валунами и синюшная шкура. Все видно лучше, чем на картинке в учебнике нежитиведения.

Рывок! Тварь раскрыла пасть, и сине-черный язык — ковровой дорожкой на пути в пищевод.

И этого мои нервы не выдержали. С боевым кличем “И-и-и-и-и-и!”, я влепила по твари чем-то… Чем-то влепила.