До второго потопа

Немцы быстро опомнились и разработали план окружения прорвавшихся советских частей. Наше командование недооценило сил противника. Вскоре значительные части Калининского фронта оказались в полуокружении. Стали заканчиваться боеприпасы и продовольствие. ВВС калининского фронта пытались организовать доставку боеприпасов и продовольствия окруженным частям по воздуху. Но самолетов было мало. На весь калининский фронт в этот период насчитывалось только 96 самолетов различных типов. В первых числах февраля расход боеприпасов 29 армии сократился до 1–2 снарядов в день на орудие и до двух-трех мин на миномет. Ставка приказала 30 армии генерала Д.Лелюшенко деблокировать окруженных. Бои велись практически ночами, потому что днем люфтваффе контролировало воздух. Ослабленные прежними боями дивизии Лелюшенко продвигались очень медленно, преодолевая ожесточенное сопротивление. Все деревни, вокруг которых велись бои, стерты с лица земли. Разведчики Лелюшенко уже достигли расположения 29 армии в районе деревень Лебзино и Соломино и даже вывезли на санях около тысячи раненых, но соединиться две армии так и не смогли. Немцы замыкали кольцо. Измотанные беспрестанными боями армии создавали круговую оборону в Мончаловских лесах на площади двадцать на десять километров. Все командиры штабов, специальных и тыловых подразделений, кто не был там крайне необходим, были переведены в пехоту. Необходимо было беречь боеприпасы. Не было горючего для машин и тягачей. Солдаты голодали. С начала февраля перешли на хвойный отвар и конское мясо. Местное население делилось с солдатами картофелем, солью, льняным семенем.

Завершив окружение 29 армии, немцы приступили к ее уничтожению. Днем и ночью со всех направлений фашисты бомбили, обстреливали и атаковали нашу оборону. Фронт продолжал сужаться. Были велики потери от авианалетов. Штабы и госпитали переводились из деревень в леса.

Стратегический замысел Ставки по уничтожению Ржевско-Вяземского выступа врага не был выполнен. Советская армия была еще не готова к таким масштабным и глубоко эшелонированным операциям.

Немцы сумели отрезать проникшие в их выступ армии. Потрепанный полк Севки был одной из частей окруженной группировки.

16 Настя

1942 год пришел в Муром, как и во все остальные места России, тупыми и тревожными ударами народного сердца. Фашист только-только отброшен от Москвы, но еще совсем рядом. Не выдохнуть с облегчением. Все таит в себе внутреннее напряжение. Тревога иссушила жизнерадостный блеск в глазах людей. Закутанные в платки бледные лица женщин и суровые лица мужчин несут в себе печать заботы. Прежде живописный городок на высоком берегу Оки будто сник. Деревянные домики смотрят на грязный снег улиц мутными глазами окошек. В покосившихся палисадниках и дырявых заборах посвистывает жгучий ветерок. Древние храмы, много лет не знавшие ухода, поднимают свои колокольни в серое небо без гордого торжества. Все они превратились в хозяйственные и военные объекты. Тишину города оживляет лишь карканье ворон, поселившихся на тополях вокруг госпиталя да паровозные гудки на станции, постоянно забитой военными эшелонами.

Жизнь Насти превратилась в бесконечный поток серых дней, едва различимых в своем однообразии. Уже второй год она квартирует у тетки Анисьи, младшей сестры матери, бездетной, моложавой солдатки, работающей диспетчером на железнодорожном вокзале. Их маленький домик, окруженный садами, стоит на крутом речном откосе. В теплую пору здесь хорошо, красиво. Откос курчавится яблоневыми и вишневыми садами, сбегающими к берегу Оки. А зимой приходится с трудом выбираться по мерзлому склону на дорогу или скатываться вниз, рискуя ушибиться. Тетка Анисья Настю любит, словно нашла в ней замену своим не рожденным детям. Но видятся они мало, потому что тетка уходит на работу чуть свет. Тихо, чтобы не будить Настю, она собирается в своем углу, надевает черную плюшевую шубку, обматывает голову плотной коричневой шалью, обувается в растоптанные валенки и, прикрыв за собой дверь, растворяется в синеватой утренней темени.

Настя поднимается позже. Военный завод, на котором она работает, располагается совсем неподалеку, в Преображенском монастыре и ходьбы до него из дома всего десять минут. В цехе, где она работает, изготавливают капсюли-воспламенители для артиллерийских снарядов. Производство считается одним из самых опасных, потому что в нем используется пироксилин, крайне чуткий к ударам. Взрыв может произойти от падения капсюля-воспламенителя на пол или нечаянного обращения с ним. Когда по цеху везут тележку с партией готовых изделий, то впереди и сзади нее идут солдаты с красными флажками, чтобы все соблюдали предельную осторожность.