До встречи в Бомбее

Последние письма, которые она отправила ему на фронт, вернулись обратно. Конверты, в которых она отсылала ему описания каждой улыбки Айрис, каждой ее маленькой выходки и каждого звука, так никто и не вскрыл. Все они были помечены безжалостной надписью: «Убит в бою». Она с ненавистью выбросила письма. В конце концов она оставила поиски того, кто также мог допускать, что Люк жив, но не потому, что потеряла надежду, а потому, что больше не осталось людей, кому она еще могла бы написать. «Слава богу», — как-то перед ужином сказал матери отец, и Мэдди едва сдержалась, чтобы не ворваться к ним в гардеробную и не сказать о том, как больно ранят ее их слова. «Просто позвольте мне верить. Почему бы нет?» Но как бы то ни было, ее письма ни к чему не привели. Командир Люка был первым, кто ее осадил. На мольбы Мэдди признать возможную ошибку он ответил вежливо, но твердо, что ошибки быть не могло, а также дал ужасный совет продолжать жить своей жизнью. «Я бы не хотел, чтобы моя жена тратила свою жизнь, ожидая меня». Мэдди в ярости отшвырнула то письмо.

Сделать то же самое с письмом от давнего знакомого Люка в Генеральном штабе она не смогла, потому что он его не прислал. Не ответил ей и его начальник, а также начальник начальника.

— А ты не можешь подергать за свои ниточки? — обратилась она за помощью к отцу.

— Милая моя, — мягко сказал отец, — нет таких ниточек, какие тебе нужны.

В отличие от начальников, секретари всех базовых госпиталей ответили. Но ответы их были формальными. В них говорилось, что у них слишком много раненых, чтобы они имели возможность общаться с родственниками в каждом отдельном случае. «Пожалуйста, примите наши искренние соболезнования». То же самое было с секретарями в Лондоне. Если бы только Мэдди была в Англии, она бы сама обошла все палаты. Но подводные лодки еще представляли опасность, и ей по-прежнему не хотелось подвергать опасности Айрис. Эди прямо отказалась наводить справки: «Не хочу зря обнадеживать тебя, радость моя. В этом вопросе я согласна с твоим отцом». Что еще сделать, Мэдди не знала.

— Оставь все как есть, дорогая Мэдди, — сказал Питер, вернувшись. Он был бледен, тих и очень, очень худ.

Они гуляли по саду вдвоем, бросив вызов последним муссонным дождям. У Деллы был воскресный ужин с Джеффом, в чьих услугах экспедиционные силы, по счастью, не нуждались. «Зубы — последнее, что их интересует», — ухмыльнулся Питер. А родители Мэдди были не против присмотреть за малышкой Айрис.

— Не могу я оставить все как есть, — ответила Мэдди. — Просто не могу, и все.

— Но тебе придется, — не отступал Питер. Он остановился, криво опершись на свой протез, и посмотрел на нее из-под зонтика. Его бледное лицо исказилось от боли. — Его нет. Мне так жаль…

— А что, если с ним случилось что-нибудь, как с Эрнестом Элдисом? — перебила Мэдди. — Что, если он забыл и ждет, что я…

— Ничего он не ждет, — возразил Питер тихим голосом, от которого невозможно было не заплакать. Питер напомнил Мэдди, что навещал Эрнеста в конце августа. Люка там не было. — Я даже спрашивал у тамошней чертовой медсестры, не видела ли она кого-нибудь похожего на него.

За это Мэдди и ухватилась, как за соломинку.

— Тогда ты тоже думаешь, что он может быть жив…

— Нет. Нет, — Питер поднял лицо к дождливому небу, сжав челюсти, — мне просто… хотелось бы. Мне его не хватает. Каждый день. И я чувствую себя таким виноватым за то, что я сейчас здесь, а он — нет. Сестра сказала, что люди постоянно пишут. Сотни писем каждый месяц. Они спрашивают о любимых, которых никак не могут отпустить.

— Но…

— Нет! — воскликнул Питер. — Никаких «но», — он протянул к ней свободную руку. Она попыталась отстраниться, испугавшись, что если он дотронется до нее, то сможет убедить. Он уцепился за ее пальцы. — Я был там, Мэдди.

— Ты видел его мертвым? — спросила она и, к своему ужасу, на самом деле начала плакать. — Ты вообще его видел?

— Я все видел, — проговорил Питер, тоже роняя слезы. — Не заставляй меня рассказывать, что я видел…

— Что? — вырвалось у нее против воли. — Что же ты видел?

— Я видел, как он умер.

— Нет, — сказала Мэдди. Но даже тогда у нее перед глазами стоял Люк. Не в военной форме, не где-то во Франции, а в льняном пиджаке на дорожке, в вечернем костюме в «Джимхане», за столиком напротив в ресторане на крыше, перед собором Святого Фомы, в море с ней на руках…

— Люка подбросило высоко в воздух, — сказал Питер, напрягая память. Его рука все еще сжимала ее руку. — Мэдди, ты должна мне поверить.

— Это еще не значит, что он умер, — пыталась протестовать она, но у нее уже ничего не получалось. Она рыдала.

— Они его нашли, — продолжил Питер, — похоронили, положив на грудь фотографию, на который были вы с Айрис. У него есть могила, — Мэдди рыдала, рыдала и рыдала, и Питер, бросив на землю зонтики, обнял ее. Они оба стояли под проливным дождем, пока Элис не выбежала с виллы, тут же промокнув сама, и не заставила их зайти внутрь.

— Это никуда не годится. Какой тебе от этого прок…