До встречи в Бомбее

Сказал Ричард немного. Но все же больше, чем до этого. Ее поразило, что, оказывается, матери по возвращении в Индию после того единственного визита к Мэдди в Англию пришлось перенести операцию.

— Это было… просто ужасно, — сказал отец с отсутствующим взглядом. В его памяти оживали события тех давних дней. — После того как мы вернулись, она долго пробыла в больнице. В этой самой. Гай тогда был еще совсем молодым врачом, но он сумел ей помочь.

— А что это была за операция? — спросила Мэдди.

Ричард покачал головой. «Я дал ей слово, что буду молчать».

— Спроси у мамы, — сказал он, — когда ей станет лучше. Убеди ее рассказать.

— Разве можно ее в чем-то убедить?

— Ты можешь, — возразил отец. — Милая, она бы для тебя луну с неба достала, если бы могла.

И теперь Мэдди гладила мать по руке и думала об отцовских словах. Она так давно не держала маму за руку.

— А где твой папа? — спросила Делла.

— В офисе, — ответила Мэдди, — поехал предупредить, что некоторое время будет отсутствовать, — ее голос дрогнул. — И попросить Фразера Китона сдать мой билет.

— О, — воскликнула Делла и обошла кровать, — иди сюда.

Мэдди послушалась и почувствовала, как руки подруги нежно ее обняли. Она была несказанно благодарна за утешение, которое было по-настоящему ей необходимо, и старалась изо всех сил не думать о том, каково было бы утонуть в объятиях другого человека, который находится на борту корабля, направляющегося в Карачи. Но как Мэдди ни старалась, она все равно снова расплакалась, потому что не спала уже почти двое суток и у нее уже не было сил противостоять всему, что на нее обрушилось.

— Я никуда не поеду без тебя, — решила Делла. — Не знаю, будет ли тебе легче от этого.

Мэдди крепче обняла подругу и ответила:

— Конечно, будет.

«И попросить Фразера Китона сдать мой билет».

Элис услышала, как Мэделин сказала это, и почувствовала боль в словах дочери, ее ужасную печаль. Она подняла руку, пытаясь дотянуться до руки Мэдди. Ей захотелось еще раз сжать в своей ладони пальчики, которые когда-то сами тянулись к ней. Каждый день. Каждый божий день. Но рука Элис ощущала лишь влажный воздух.

Ей хотелось сказать дочке: «Не плачь. Пожалуйста, не надо больше плакать».

Слышала ли ее Мэделин?

Слышал ли кто-нибудь?

Элис показалось, что никто. Мэделин разговаривала с Деллой. Что-то о том, чтобы Делла пожила у них на вилле. Это было бы просто замечательно. Дом всегда казался Элис слишком пустым, чересчур тихим, а в его комнатах недоставало топота маленьких ножек и биения нескольких сердечек: Мэделин на протяжении долгих лет и всех этих детей…

«Хватит, — приказала она себе, — не смей».

Элис не могла справиться с собой. Она снова очутилась в больнице; никак не думала, что опять окажется здесь, но тем не менее это произошло. В нос ей бил запах дезинфицирующего средства, болезни и пота, слух воспринимал металлическое бряцанье каталок, голоса медсестер, а кожа ощущала тепло липкой прорезиненной простыни, которой была устлана кровать. Элис думала только о том, что привело ее в больницу последний раз. Это был маленький мальчик, которому, как ей казалось, она сможет дать жизнь, но хирург на корабле сказал, что роды начались слишком рано и все пошло не так. «Сейчас вы немного поспите, миссис Брайт. А когда проснетесь, все будет в порядке». Тогда они тоже использовали хлороформ. Она уже и забыла его привкус. Такой отвратительный.

Ей не позволили взглянуть на него. К тому времени как она очнулась, мальчика уже не было. «Похоронен в море», — сказал Ричард, и она закричала и кричала долго, не подпуская к себе мужа, потому что он позволил им сделать это; она винила его и ничего не могла с собой поделать.

Себя она тоже винила. Муж предупреждал, что не стоило ехать в Англию. «Это слишком трудно, слишком утомительно». За год до этого, тем летом, когда Ричард увозил Мэделин, она тоже носила ребенка, но, послушавшись его предостережения, отказалась от путешествия и осталась в Бомбее. Где-то в глубине души она радовалась предлогу, позволившему не встречаться с Эди и Фитцем — избежать необходимости смотреть в глаза Эди после того, как та завладела любовью Фитца, которая по праву принадлежала Элис. Но это было мелко и незначительно. И по большей части Элис сожалела о том, что не едет, с той самой секунды, как Мэделин покинула дом. А потом, когда до возвращения Ричарда у нее случился выкидыш, и подавно.

В тот год она лишилась двоих детей.

Каждый последующий прожитый день она ждала момента, когда сможет ступить на борт корабля, представляя себе, как снова обнимет свою Мэделин.