До встречи в Бомбее

Он привез ее в тускло освещенный индийский ресторанчик на окраине города, расположенный в настолько темном переулке, что глаза почти ничего не различали. Когда они вошли внутрь, местная многочисленная публика воззрилась на них. Но вскоре гости перестали обращать на неожиданных посетителей внимание и вернулись к своим громким и непонятным разговорам, смеху и пище, которую ели руками. Вечернее платье волочилось по земляному полу, пока Мэдди шла за Люком в направлении свободных столиков. («Кажется, ты испортила подол», — заметила Элис, не ложившаяся спать до возвращения дочери.) Мэдди вдыхала запах вареного риса, специй и керосина, служившего топливом для кухонных плиток, а еще кислый запах человеческих тел и вездесущих коров, поджидавших, когда можно будет полакомиться очередной порцией пальмовых листьев. Эти листья использовали в заведении вместо тарелок.

Они заказали дал, лепешки роти и чай в чашках несколько сомнительной чистоты. Люк рассказывал ей, как прошел его день, над чем он работал. («Я пришел к выводу, что ты все-таки не шпионка», — сообщил он. «Это прекрасно, — подыграла Мэдди. — Значит, я хорошо справляюсь со своей работой».) Люк признался, как непросто выявить весь запас военно-служащих в такой большой стране, оценить уровень подготовки военных, количество дополнительного железнодорожного и морского транспорта, который понадобится в случае внезапной мобилизации, и составить требования к боевой подготовке в Индии и в Англии.

— Это бесконечно, — подытожил Люк.

— И будем надеяться, никому не нужно, — добавила Мэдди.

— Будем надеяться, — отозвался Люк, и она выразила желание, чтобы в его голосе звучало побольше уверенности.

— Мне самому хотелось бы того же, — согласился он.

Следующим вечером они решили пойти на уступку Элис, которая по-прежнему была далеко не в восторге от того, что Мэдди с Люком постоянно бывают где-то одни, и отправились в ресторан при отеле «Уотсоне», что недалеко от поля для крикета, пригласив с собой Деллу и Питера. В тот раз там было много британцев, но в основном заезжих туристов, с которыми никто из них не был знаком. Они сидели в углу шумного зала и проводили время, беседуя, смеясь и вкушая разные блюда. Мэдди даже начала опасаться, что у нее вот-вот лопнет шнуровка корсета. («Мне кажется, моя уже лопнула», — захихикала Делла.) Люк в ответ на расспросы Мэдди рассказал больше о своей семье, о том, что его отец работал адвокатом, а мама — врачом.

— О, врачом, — уважительно произнесла Мэдди. — Теперь я чувствую себя еще никчемнее из-за того, что я никто.

— Ты не никто, — воспротивился Люк.

Потом, попрощавшись с Деллой и Питером, они оставили машину у подножия Малабарского холма и, держась за руки, медленно пошли вверх, просто чтобы еще немного побыть наедине. Мэдди рассказывала об Оксфорде и призналась, что, пока она жила в деревне с Эди и Фитцем, ее грела мысль, что там выросла ее мама.

— Наверное, это помогало мне чувствовать себя ближе к ней.

— А ее родители до сих пор живут там?

— Нет, — ответила Мэдди. — Они умерли, когда я была еще маленькой. Я едва знала их. Эди знала. Она рассказывала, что они всегда были очень строги с мамой.

— Эди с Элис дружили?

— Тесно дружили когда-то. Эди говорила, что они отдалились друг от друга после школы. Я уверена, что не просто так.

— Об этом ты тоже не спрашивала у мамы?

— Неужели ты сам не понимаешь?

Люк улыбнулся.

— А твой отец тогда уже знал маму?

— Нет, он работал здесь. Эди говорила, что он приехал в отпуск домой, когда ей и маме было по восемнадцать, и по уши влюбился, но мама и слышать ничего не желала об этом. И только через три года, когда он снова приехал, она согласилась выйти за него замуж.

— А потом и ты подоспела.

— Ну как видишь.

— Что ж, хвала Господу за то, что Элис согласилась, — сказал Люк, замедлил шаг и притянул Мэдди к себе. Лицо его было серьезно, темные глаза внимательно изучали ее лицо. Он коснулся рукой щеки Мэдди, а она повернула голову, прижала его ладонь к своим губам и услышала, как он сделал вдох. Люк склонился к ней ближе: снова поцелуй. Мэдди хотелось, чтобы ему не было конца.

Одна неделя сменялась другой, и каждая последующая проходила быстрее предыдущей. Влюбленные снова побывали в ресторане на крыше, в других индийских заведениях, и время от времени случалось так, что к ним присоединялись Питер и Делла. («Листья вместо тарелок, — удивился Питер. — Как забавно!» — «Да тихо ты!» — шикнула на брата Делла.) Их компания в основном и ограничивалась этой парочкой. Вместе они засиживались в укромных ресторанчиках, прятавшихся среди манговых деревьев и плюмерий, оставляя Элдисам и остальным знакомым множество поводов для досужих разговоров. «Их всех там в клубе просто распирает, — поделилась как-то Делла, — но они, конечно, сразу затихают, как только где-то поблизости появляются твои родители. Ты бы их послушала, Мэдди».