До последнего удара сердца

– Алло? – раздался в трубке такой чистый четкий голос, как будто она сидела с ним рядом в машине.

– Женя? – растерялся и от скорости ответа, и от впечатления близости Логунов.

– Здравствуйте, Александр, как вы узнали, что я вернулась? – кокетливо, радостно спросила Женя, но ему показалось, что за этим дежурным кокетством кроется равнодушие, или недоговоренность, или увлеченность другим вопросом.

– Я не знал, просто соскучился, – проворковал Логунов, решив все же дожать девицу, затащить в постель и там уж добиться от нее правды – в постели ему еще ни одна женщина противиться не могла. Там он сумеет разговорить даже статую. К тому же это был единственный известный ему беспроигрышный способ добиться от женщины желаемого.

– М-м, – многозначительно протянула журналистка, но Логунов лишь утвердился во мнении, что параллельно с разговором она просто изучает какую-то информацию. Такого пренебрежения собственной неотразимой персоной Александр Прокофьевич вынести не мог.

За последние двадцать лет ни одна женщина, которой он оказывал честь своим вниманием, не была столь капризна и неподатлива. Они все падали к нему в объятия, как спелые персики, забывая о достоинстве, семьях, возлюбленных, прощали ему измены и непостоянство, легкомыслие и необязательность. Он умел виртуозно обращаться с женщинами. Мог найти подход к любой – от богатой избалованной красотки до юной неопытной скромницы, и каждая из них была с ним счастлива ровно столько времени, сколько он позволял им находиться подле него, разумеется, кроме Веры. А расставаясь, он предпочитал оставаться в памяти каждой самым ярким, сладким, сказочным воспоминанием, светлым и нежным. Никаких обид, никаких скандалов. Все пристойно и трогательно.

– Женечка, надеюсь, сегодня вы компенсируете мне пропавшее свидание? Или же у меня появился счастливый соперник? – наигранно свирепым голосом спросил Логунов, разыгрывая муки ревности, впрочем, довольно забавно и обаятельно. – Я просто так не сдамся! Имейте это в виду! Я вызову нахала на дуэль и проткну, как куропатку, можете не сомневаться.

Теперь внимание Жени было полностью сосредоточено на нем. Она счастливо и польщенно рассмеялась, заверив, что никаких соперников нет, во всяком случае, достойных дуэли, и согласилась с ним поужинать. Но только завтра, сегодня она по уши завалена работой, начальство требует обработать полученный в Москве материал. Это было неприятной пилюлей, но Логунов ее проглотил. Что-то он становится слишком покладистым, и это не Потапова танцует под его дудку, а он под ее, мрачно размышлял Александр Прокофьевич, подъезжая к гостевой парковке и показывая пропуск.

Скрябин не обманул и детектива раздобыл. Кажется, даже опытного и оборотистого. Зато любовницу Кольцова пришлось искать Жене, да еще и в поте лица. Журналистка только что вернулась домой и, даже не ужиная, завалилась на не застеленный с утра диван. Голова гудела, язык отказывался шевелиться.

Она встретилась с тремя супружескими парами из кольцовской записной книжки и еще с двумя светскими львицами, имеющими мужьями важных городских шишек, все это под прикрытием своей журналистской корочки, выдумывая каждый раз различные поводы и тратя кучу времени на уговоры. И это буквально за два дня!

А вчера она встречалась с Логуновым, и, кажется, совершеннейшим образом влюбилась. Он так закружил ей голову, что Женя очнулась буквально на пороге его квартиры. А чего ей стоило оттуда сбежать?! Зато как бурлила ее кровь, когда она оказалась снова на улице, сколько острых мгновений, сколько игры на опасной грани, как сладко было ей ночью вспоминать их поцелуи, отнюдь не безобидные и такие умопомрачительные! Ах, как жаль, что нельзя просто поддаться чувствам, потому что он, во-первых, бабник, получит свое и думать о ней забудет, а она девушка гордая. А во-вторых, расследование еще не закончено, и вдруг все же он окажется убийцей, не очень-то веря собственному предположению, рассудила Женя, наставляя себя на путь истинный.

А еще вчера звонил Платон и нудно, неизобретательно, словно благодарность на производственном совещании, выдал ей два банальных комплимента, после чего, сочтя «публику достаточно разогретой», пригласил на выставку «Мир русского дворянства. Под фамильным гербом и императорским орлом» в Юсуповском. Женя от выставки отказалась, вежливо, но твердо, естественно, сославшись на дела. А потом звонила Лиза и простодушно интересовалась, как Женя съездила в Москву, не устала ли, и в конце, словно мимоходом, поинтересовалась, как ей понравился Платон Бобылев. Боже мой, фамилия-то какая! Платон Бобылев! Сплошная романтика. Выйти замуж для того, чтобы сменить фамилию Потапова на Бобылеву.

– Правда, милый? Он такой интеллигентный, начитанный, – нахваливала рыхлого занудливого Платона Лиза, словно сваха кандидата в женихи на смотринах.

– Очень. Только давай так, Лиз. Я обещала с ним познакомиться? – строго проговорила Женя.

– Да.

– Познакомилась?

– Да.

– Ты обещала после этого в наши с ним отношения не вмешиваться?

– Да. А они будут, отношения? – радостно встрепенулась Лиза.