До последнего слова

Хейли прекрасно понимает мой намек, а я улавливаю ответ еще до того, как она произносит его вслух. То, как она прикусывает нижнюю губу и смущенно переступает с ноги на ногу, красноречивее любых слов. Она пришла вовсе не как представитель «Восьмерки».

– От меня, – говорит она и оглядывает комнату. – Мне так стыдно. Ты за меня заступилась, а я за тебя – нет. Причем дважды.

– Да ладно тебе.

– Ну надо же… Я уже целую вечность не была в твоей комнате! Почему же так вышло? – спрашивает она, меняя тему.

– Сама не знаю, – отвечаю я, хоть это и неправда. В прошлый раз Хейли была у меня, когда мы готовились к благотворительной акции по случаю Дня святого Валентина, и тогда у меня весь пол был в лепестках роз, розовых ленточках и слащавых любовных записках.

– Я и забыла, как здесь уютно. У стен очень симпатичный цвет, – она подходит к коллажу, висящему на одной из стен, проводит пальцем по надписи «Безумная восьмерка», внимательно рассматривает фото. – Ох, неужели это и впрямь мы? Какие мы были милые, счастливые и… на этом фото мы искренне любим друг друга! – со смешком подмечает она. – Помню, как считала себя самым счастливым человеком на свете, потому что мне довелось стать частью «Восьмерки»… Когда же все успело так измениться?

– Не знаю. Но мне начинает казаться, что пути назад уже нет.

Повисает долгая пауза.

– Если честно, я все-таки за тебя заступилась. Позднее, чем надо было бы, но, по-моему, это лучше, чем ничего.

– Правда?

Хейли кивает.

– А потом побежала за тобой.

– Что? – Только не это. Мое облегчение моментально лопается, словно воздушный шарик. Судорожно начинаю вспоминать все, что случилось после того, как я оставила «Безумную восьмерку» в столовой. Я пошла прямиком к своему шкафчику. Там была Кэролайн. Она коснулась моего лица и сказала, что прекрасно все слышала. Мы поговорили. Потом она вдруг исчезла, и я отправилась ее искать. Громко звала по имени в школьных коридорах.

Господи Боже. Получается, Хейли видела, как я разговариваю… с пустотой. Она обо всем знает.

– После твоего ухода у нас вспыхнула серьезная ссора. Я сказала Кейтлин, что она обязана перед тобой извиниться, но ты же ее знаешь. Само собой, Алексис заняла ее сторону, хотя вид у нее был не особо уверенный.

Что же ты видела?!

– А Оливия… – Хейли закатывает глаза. – Она вполне могла бы отправиться со мной искать тебя, но… не пошла.

Что. Же. Ты. Видела?!

Пытаюсь придумать, как бы спросить ее об этом, избегая прямых вопросов.

– Почему ты мне об этом в пятницу не рассказала? – спрашиваю я, и голос слегка подрагивает.

Хейли садится на край кровати и слегка откидывается назад, опершись о матрас ладонями.

– Не смогла тебя найти, – признается она.

Сажусь рядом и облегченно выдыхаю.

– Серьезно?

– Ага. Я сразу же пошла к твоему шкафчику, но тебя там не было.

– Вот как.

– Так что, ты уходишь из «Восьмерки»? – она садится по-турецки и выпрямляет спину. – Трудно тебя за это осуждать. Да и потом, у тебя теперь есть парень, так что это все равно рано или поздно случилось бы, но…

– Хейли. – Зову я и обнимаю ее. Она обнимает меня в ответ так крепко, словно тонет в глубоком море, а я – единственное, что помогает удержаться на плаву. – Я пока не знаю, что буду делать. Но если я и уйду, ты всегда можешь уйти следом.

Она отстраняется, качая головой.

– Боюсь, не смогу.

Я могу ее понять. Расставание с «Восьмеркой» изменит все. Больше не будет совместных обедов, концертов, вечеринок, ночевок. Мы не попадем на шикарный выпускной, который организует Кейтлин, а после него не останемся ночевать в городском отеле вместе со всеми. Остаток учебы в школе пройдет совершенно не так, как мы ожидали.

Или и того хуже: «Восьмерка» будет вести себя с нами так же, как с Сарой. Подчеркнуто сторониться нас в коридорах. Распускать о нас дурацкие слухи, чтобы одноклассники нас не жалели и не вставали на нашу сторону.

– Чем тебе помочь завтра в школе? – спрашивает она.

Наверное, это самое милое предложение помощи, какое я только от нее получала, но, если честно, не знаю, как ответить на ее вопрос. Видеть не могу «Восьмерку». Не могу пойти в «Уголок Поэта». Поговорить с Эй-Джеем я тоже пока не могу – я пока к этому не готова, а от мысли о том, что мне придется несколько раз за день проходить мимо шкафчика, выискивая Кэролайн на каждом шагу и при этом понимая, что я точно ее не увижу, сердце тревожно замирает в груди. На глаза наворачиваются слезы, и я судорожно их сглатываю.

– Если честно, у меня для тебя два задания, – говорю я, а потом подхожу к столу и беру свой рюкзак. – Ты же знаешь мой код от замка? Сможешь завтра перед началом занятий забрать из него все мои книжки и передать их мне? Встретимся у твоего шкафчика.

– Все-все книжки? – уточняет она.

Киваю. Хейли забрасывает мой рюкзак на плечо.

– Не вопрос. А еще что?

– Отныне зови меня Сэм, хорошо?

Запираюсь изнутри