Дни в Бирме

Ю По Кьин исполнил все свои мечты, кроме одной. После того, как он очернил доктора, он стал главным кандидатом в члены клуба и был-таки избран, несмотря на отчаянный протест Эллиса. Что до остальных европейцев, то они не разочаровались в своем выборе, сочтя Ю По Кьина вполне сносным дополнением к своему обществу. В клуб он приходил нечасто, умел снискать расположение, не отказывался от выпивки и очень скоро прекрасно научился играть в бридж. Через несколько месяцев его перевели из Чаутады и повысили. Целый год перед выходом в отставку он исполнял обязанности заместителя комиссара, успев скопить за это время двадцать тысяч рупий одними только взятками. Через месяц после выхода в отставку он был приглашен в Рангун, на дурбар[107], чтобы получить знак отличия, пожалованный ему правительством Индии.

Этот дурбар являл собой впечатляющее зрелище. На платформе, украшенной флагами и цветами, восседал на троне губернатор в двубортном костюме, в свите офицеров-ординарцев и секретарей. Вдоль стен зала стояли, словно блестящие восковые фигуры, высокие, бородатые совары[108] из охраны губернатора, держа копья с вымпелами. Снаружи периодически трубил оркестр. Галерея переливалась белыми инджи и розовыми шарфами благородных бирманок, а в самом зале больше сотни человек ожидали свои награды. Были там и бирманские чиновники в сияющих мандалайских пасо, и индийцы в тюрбанах из золотой парчи, и британские офицеры в полном обмундировании, бряцавшие мечами в ножнах, и пожилые старосты с завязанными в узел седыми волосами и дахами с серебряными рукоятками. Секретарь зачитывал высоким, звучным голосом список награждений, варьировавшихся от Кавалер-компаньонов[109] до почетных грамот в тисненых серебряных футлярах. Наконец настала очередь Ю По Кьина, и секретарь прочитал по свитку:

– Награда вручается Ю По Кьину, заместителю помощника комиссара в отставке, за долгую и верную службу, а кроме того за его оперативное содействие в подавлении опаснейшего мятежа в окрестностях Чаутады. И т. д. и т. п.

Затем два приказчика, стоявшие наготове, помогли Ю По Кьину встать, и он проковылял к платформе, поклонился так низко, как ему позволяло пузо, и принял причитавшиеся ему почести и поздравления, пока Ма Кин и прочие его сторонники неистово хлопали ему и махали шарфами с галереи.

Ю По Кьин достиг всего, чего только мог достичь смертный. Теперь ему оставалось только готовиться к жизни в мире ином, то есть начинать строить пагоды. Но, к сожалению, этим его планам не суждено было сбыться. Три дня спустя после дурбара, не успел Ю По Кьин заложить и первого камня первой пагоды, как его сразил апоплексический удар, и он умер, потеряв способность говорить. От судьбы не застрахуешься. Ма Кин была безутешна. Даже если бы она сама построила пагоды, это ничем не помогло бы Ю По Кьину; никакая добродетель не обретается иначе, кроме как личными усилиями. Ма Кин терзала мысль о том, что ожидало Ю По Кьина в ином мире: он должен был скитаться где-то под землей, в кошмарных адских безднах, наполненных огнем, тьмой, змеями и джиннами. Но даже если ему удалось избежать худшего, его настиг другой кошмар, и он перевоплотился в крысу или жабу. Возможно, прямо сейчас его пожирает змея.

Что же касается Элизабет, у нее все сложилось лучше, чем она ожидала. После смерти Флори миссис Лэкерстин, в кои-то веки, оставила всякое притворство и сказала Элизабет прямо, что в этой паршивой дыре больше нет мужчин, и единственное, что ей остается, это перебраться на несколько месяцев в Рангун или Мемьо. Но она не могла отослать племянницу одну в такую даль, а поехать с ней означало бы фактически обречь мистера Лэкерстина на смерть от delirium tremens. Прошло несколько месяцев, сезон дождей достиг своего пика, и Элизабет решила, что ей придется вернуться в Англию, без гроша в кармане и без мужа, как вдруг… мистер Макгрегор сделал ей предложение. Он уже давно думал об этом, но ждал, пока пройдет приличествующее время после смерти Флори.

Элизабет с радостью приняла его. Он был, пожалуй, староват для нее, но она рассудила, что заместитель комиссара – это достойная партия; уж точно лучше, чем Флори. Они стали счастливыми супругами. Мистер Макгрегор, и прежде бывший добрым малым, после женитьбы стал еще добрее и радушнее. Голос его смягчился, и он забросил утреннюю гимнастику. Элизабет на удивление быстро заматерела, и определенная твердость характера, всегда отличавшая ее, проявилась в ней сполна. Прислуга трепетала перед ней, хотя она не говорила по-бирмански. Зато она назубок знала «Цивильный лист», устраивала очаровательные ужины и умела поставить на место жен младших чиновников; короче говоря, она достигла полного успеха в той ипостаси, какую ей изначально определила природа, а именно бурра-мемсахибы.

1934