Дни и ночи

- Идти труднее, а дойти легче,- заметил начальник штаба.- Он на животе уже два раза прополз, каждый бугорок, каждую ямку знает.

- Да...- опять протянул Проценко.- Придется. Должен быть там приказ. Алексей Иванович,- растолкал он Сабурова.

- Да,- поднялся Сабуров с той готовностью, с какой спохватываются накоротке заснувшие люди.

- Вот приказ, возьми,- сказал Проценко.- Когда дойдешь до Ремизова, пусть дадут нам зеленую и красную ракету над Волгой. А если ракет нет - три очереди из автоматов трассирующими. И после паузы еще одну. Отсюда будет видно?

- Да,- подтвердил Сабуров.

- Буду знать, что дошел и приказ донес. Ты по дороге-то не заснешь? спросил Проценко, похлопывая Сабурова по плечу.- Вдруг проснешься, а уже день?

- Не засну. Немцы не дадут.

- Разве что немцы,- усмехнулся Проценко.- Здорово устал?

- Ничего, не засну,- повторил Сабуров.

- Ну ладно. Садись за стол.

Сабуров присел к столу, а Проценко, приоткрыв дверь, крикнул:

- Как там насчет чаю?

Потом Проценко сам вышел за дверь и тихо отдал какое-то распоряжение. Через две минуты, когда Проценко, Сабуров и начальник штаба сидели рядом за столом, Востриков внес медный поднос, на котором кроме трех кружек с чаем была горстка печенья и стояла только что вскрытая банка с вишневым вареньем.

- Вот,- сказал Проценко,- варениками угостить не могу, а украинской вишней - пожалуйста.- Он повертел в руках банку и подчеркнул ногтем надпись на этикетке.- "Держконсервтрест. Киев". Чуешь? С Киева вожу.

- Так все время с Киева и возите? - спросил Сабуров.

- Сбрехал, конечно. Где-то под Воронежем выдали. Люблю вишню... Ну давайте чай пить.

Теперь Проценко уже не возвращался к своим сомнениям - посылать Сабурова или не посылать. Выражать излишнее беспокойство- значило напоминать человеку, что ты думаешь о его возможной гибели. И Проценко неожиданно завел разговор о школе червонных старшин при ВУЦИКе, где он когда-то учился.

- Ничего учили. Вид был хороший: форма, галифе. Между прочим, хотя тогда и не принято было, но даже танцам и хорошим манерам учили.

- Ну и как, научили? - усмехнулся начальник штаба.

- А что, разве не заметно?

- Как когда.

Сабуров выпил кружку горячего чая, и ему опять захотелось спать. После второй он как будто немного разгулялся. Варенье было вкусное, какое он любил с детства,- без косточек. Проценко приказал подать по третьей кружке. Тут Сабуров почувствовал, что пора идти, и, сделав несколько глотков, поднялся.

- Что же не допил? - спросил Проценко.

- Пора, товарищ генерал.

- Значит, если ракет нет, дадите автоматные очереди, три и одну.

- Ясно,- сказал Сабуров.

- В сторону Волги...

- Ясно.

Откозыряв, Сабуров повернулся и вышел. Проценко и начальник штаба помолчали.

- Ну как,- обратился Проценко к вошедшему штабному командиру,- людей из батальонов вывели сюда?

- Выводят.

- Поторапливайтесь, скоро рассвет. Тогда выводить будете- людей потеряете... Считаешь, дойдет? - подумав о Сабурове, спросил Проценко начальника штаба.

- Надеюсь, что да.

- И я надеюсь. Была минута, когда отправлял его, хотел сказать прямо: дойдешь в третий раз - орден Ленина тебе, генеральское слово. Не утвердят, свой сниму, отдам!

Тем временем Сабуров полз по окончательно обледеневшей земле. То ли дело близилось к рассвету и немцы считали, что никто здесь больше не пойдет, то ли им просто надоело всю ночь стрелять по берегу, но он уже прополз половину пути, а сверху не грохнуло ни одного выстрела. Его даже начало пугать это - не будет ли засады? Он взвел парабеллум и, отвязав от пояса одну "лимонку", взял ее в правую руку. Хотя так ему было труднее ползти, но он не выпускал гранаты, держа ее таким образом, чтобы метнуть в первое же опасное мгновение. Потом он вспомнил о приказе. Ну что ж, вторую гранату в крайнем случае он бросит себе под ноги. Он благополучно прополз еще полсотни шагов и начал отгонять эти мысли. Подсознательное чувство говорило ему, что и на этот раз все сойдет. И действительно, он дополз до развалин на той стороне без единого выстрела за всю дорогу.

- Опять ты, Сабуров? - окликнул Григорович.

- Я.

- А Филипчук где?

- Убит.

- Где?

- Шагов семьдесят не доползли,- сказал Сабуров и вспомнил мертвое лицо Филипчука. Возвращаясь сюда, он спросил у командира роты, вытащен ли Филипчук. Услышав, что вытащен, он захотел сам посмотреть, где лежит тело, и посветил ручным фонарем в лицо Филипчука. Лицо было бледно. Кто-то из бойцов стер с него грязь и кровь. И в который раз в жизни Сабурову стало не по себе, что вот с этим человеком какой-нибудь час назад он перешептывался: "Ты здесь?" - говорил он. "Я здесь",- отвечал Филипчук.

Войдя к Ремизову, Сабуров вручил ему приказ. Ремизов прочел приказ, потом спросил о Филипчуке. Повторился почти тот же разговор, что с Григоровичем.

- А документы принес? - спросил Ремизов.

- Генералу отдал. Приказано дать сигнал, что я добрался. У вас зеленые и красные ракеты есть?

- Должны быть. Посмотри, Шарапов, есть ракеты?

- Ракеты все, товарищ полковник.

- Тогда приказано дать три автоматные очереди трассирующими над Волгой. Три сразу и одну вслед.