Дни и ночи

- Не так чтоб тяжело, но неудобно. Сегодня весь день по матери ругается. Ему, по-научному говоря, в обе ягодицы по касательной из автомата всадили, или лежит на животе, или с грехом пополам ходит, а сесть не может.

Сабуров невольно рассмеялся.

- Тебе смех,- сказал Григорович,- а нам - слезы. Сабуров нашел Ремизова в тесном блиндажике лежащим на койке плашмя, с подушками, подложенными под голову и грудь.

- От генерала? - нетерпеливо спросил Ремизов.

- От генерала,- сказал Сабуров.- Здравствуйте, товарищ полковник.

- Здравствуйте, Сабуров. Я так и думал, что кто-нибудь от генерала, и велел стрельбу не открывать. Как там у вас?

- Все в порядке,- ответил Сабуров,- за исключением того, что от генерала Проценко до полковника Ремизова приходится ползать на пузе.

- Хуже, когда приходится командовать лежа на пузе,- сказал Ремизов и затейливо выругался. Потом, подозрительно прищурясь, посмотрел из-под густых седых бровей на Сабурова и спросил: - Уже небось доложили о моем ранении?

- Доложили.

- Ну еще бы: "Командир полка ранен в интересное место..." Погодите, погодите,- вдруг перебил он себя,- вы весь в крови? Ранены?

- Нет, немца убил.

- Снимите тогда хоть ватник, что ли. Шарапов, дай капитану умыться и ватник мой дай! Снимайте, снимайте!

Сабуров стал расстегиваться.

- Что вам генерал приказал?

- Уточнить положение и сообщить,- сказал Сабуров, умалчивая о том, что Проценко предполагал худшее и в этом случае приказал ему возглавить полк.

- Ну что ж, положение,- сказал Ремизов,- положение не столько плохое, сколько постыдное. Отдали кусок берега. Комиссар полка убит. Два командира батальонов убиты. Я, как видите, жив. Как генерал, настроен восстанавливать положение?

- Думаю, в предвидении этого он меня и послал,- сказал Сабуров.

- Я тоже так полагаю. И с двух сторон восстанавливать надо, разумеется,- сказал Ремизов.- Значит, обогреетесь и придется двигаться обратно?

- Придется,- согласился Сабуров.

- А может, останетесь у меня; командира туда пошлю. Как вам приказано?

- Нет, я вернусь,- сказал Сабуров.

- Семен Семенович! - крикнул Ремизов.

Вошел майор, начальник штаба.

- Схемочка нашего расположения сделана?

- Сейчас кончим. Уточняем.

- Давайте скорее, шевелитесь... Вы меня опередили,- обратился Ремизов к Сабурову,- я сам хотел командира посылать. Схемочку готовили, из-за этого и задержались. Сейчас ее дадут, и я вместе с вами офицера связи пошлю. Филипчука знаете?

- Нет, не знаю.

- Хороший, смелый командир. Пойдет с вами.

Ремизов попробовал приподняться и опять длинно выругался.

- Представляете, куда угодило. А у меня такой характер скверный, что я бегать все время должен: и думать не могу не бегая, и командовать не могу,ничего не могу. Шестой десяток, пора бы отвыкнуть - а не отвыкается. Шарапов! - снова крикнул он.

Появился ординарец.

- Помоги с койки слезть.

Поднимаясь с койки, Ремизов кряхтел, стонал и ругался, и все это как-то сразу, одним духом. Поднявшись, он, морщась от боли, проковылял несколько раз взад-вперед по блиндажу.

- Схемочка готова?

- Готова,- ответил майор, подавая бумагу.

- Вот тут при схемочке все записано,- взяв, скорее, вырвав у майора бумагу и продолжая ковылять, сказал Ремизов.- Что у меня где стоит и что можно сделать с моей стороны. Как-то сразу все вышло: обоих командиров батальонов убили, комиссара убили и меня ранили,- всех в течение получаса. Как раз в этот момент и вышла вся история.

- Потерь много? - осведомился Сабуров.

- Одного батальона почти нет. Того, что берег занимал. А два почти как были. В общем, сражаться еще можно.

- А как у вас с вывозкой раненых? - спросил Сабуров с некоторой запинкой.

Он долго готовился к этому вопросу. Знал, что Аня здесь, в полку Ремизова, и все не решался начать этот разговор, боясь наткнуться на страшное известие.

- Ну, какой же вывоз - на Волге сало. Подкопали землю и держим в пещерах.

- Далеко отсюда? - заинтересовался Сабуров.

- Да, далеконько. На правом фланге тише, там и держим... Как, Филипчук, собрался? - крикнул Ремизов.

- Собрался,- ответили из другой половины землянки.

- Сейчас пойдете. Эх, да как же я вам ничего выпить не предложил. Шарапов! Я не вспомнил, старый стал, а ты что же?

Шарапов тут же, не сходя с места, отцепил от пояса немецкую флягу, отстегнул от нее стаканчик, налил и подал Сабурову.

Сабуров выпил и закашлялся - это был спирт.

- Забыл вас предупредить. Водки, по возможности, не пью,- добавил Ремизов.- В финскую войну был на так называемом петсамском направлении. К спирту там приучился. Удивительная теплота от него. Шарапов, помоги мне!

Шарапов подошел к Ремизову, и снова с кряхтеньем, стонами и ругательствами повторилась та же операция в обратном порядке.

- Трудно все же ходить,- сказал Ремизов, улегшись.- Несколько раз был ранен, но такого идиотского, с позволения сказать, ранения... Честное слово, если б того немца поймал, который мне это сделал, против всех воинских законов взял бы и выпорол. Кому же бумаги вручить - вам или Филипчуку? Филипчук!

- Здесь.

В блиндаж вошел рослый человек в ватнике, с автоматом.