Дневник восьмиклассника

А в это время Павлик лежал на нижнем ярусе и старательно делал вид, что спит. Он понимал, что очень важно подслушать и понять все семейные расклады, чтоб ориентироваться в мире. Не аналитик, не стратег, даже не шибко умный мальчик тем не менее чутьём понимал, как строить свои отношения в семье так, чтобы ему доставались все самые сладкие куски. Сейчас он понимал, что что-то изменилось, вот только не мог понять, что теперь делать. Мишка ушел из-под его слюнявого шантажа, ушел от матери как колобок, по сути, на него сможет влиять только отец. Значит, надо влиять на папу, который будет давить на Мишку. Очень Павлу не понравился тот подзатыльник, который он получил сегодня после ужина от брата. А перед этим еще и от мамы за столом досталось. А самое обидное — Мишке ничего за это не было.

Утром я проснулся вместе с отцом. Во-первых, надо наводить новые мосты, а кроме того, начал бегать по утрам. Почему именно утром? Тут так принято, все зарядки утренние, на человека бегущего вечером, тем более на пацана посмотрят с подозрением, а то и догнать попытаются, чтоб сдать дружинникам. Ведь этот бежал? Значит от кого-то! А в Стране Советов бегать можно только от милиции и дружинников. От алиментов бегать возраст не позволяет, от инфаркта тем более. Эдак выкрутит ухо добровольный помощник органов правопорядка, постоит, а потом скажет: «Повезло тебе, вали отсюда!» И вместо извинения за просто так открученное ухо еще поджопник отвесит. Народ простой, про права личности ничего не слышал. И вообще, что ты пацан про наличность говорил? Спер у кого-нибудь кошелек?

«Короче говоря, пока он завтракал, я бегал. Пробежал до перекрёстка нашей улицы и Советской. Повернул направо, хотел оббежать квартал и вернуться домой, но испугался и срезал дворами. Поскольку момент с зарядкой был обговорен с ним с вечера, то сегодня вопросов не было. А вчера, вчера мы поговорили как два взрослых мужчины…» То есть оба притворялись: он делал вид, что видит во мне взрослого, а я — что не являюсь таковым на самом деле. Забавно вышло. А вдвойне забавно, что если грамотно записывать в дневнике вот эти детальки, то может выйти неплохая книжка. Потом, когда такое начнут принимать издательства. Один момент — записывать такое в дневник нельзя. А можно только факты, да и то не все.

«По составленному мной плану тренировок утром только бег, силовые упражнения и бой с тенью вечером. Это и долго, и совсем другой вид нагрузок. Кто-то скажет, что я не прав и пойдёт в задницу. Прости, дневник, что на тебя иногда капают такие слова, но мы же договорились — тебя читаю только я. А если полезет мама, то она сама себе враг. Лазить по личным записям сына — это отвратительно! Кстати, я начал работать над почерком. Выработанная привычка к аккуратным записям не отнимает душевные силы и время, зато создаёт реноме организованного человека. В случае со школой — старательного ученика». В школе учителя ценят не умных, а прилежных и послушных. Сто раз в глаза говорили разные тёти — мне тройка ученика Такейкина дороже, чем твоя пятёрка. Потому что для него она достижение, а для тебя норма. Или это они про другое? Что просрать можно любой талант без упорной работы? Да уж, когда появляется время думать и смотреть на свою жизнь со стороны, некоторые вещи кажутся другими.

— Обидно, да? Мишка, ну скажи же, что фигня!

— Ты про что? — Я иду в школу вместе с Андреем Корнеем и вполуха слушаю его философский трактат о тщете школьного образования.

— Если бы первое сентября было не во вторник, а в четверг, то мы бы оттарабанили три дня, и на выходной! А так пять дней. Первая неделя должна быть…

— Лайтовой?

— Чего? — Он аж споткнулся.

— Лайт — по-английски «лёгкий», лайтовая — то есть лёгкая по-ихнему.

— Вот смотрю на тебя и офигеваю, Корчага! Если ты такой слабак, то чего такой тупой? Лайт переводится как свет. Даже я уже выучил за столько лет.

— Ну да, ну да. Инглиш никогда не был моей сильной стороной.

— Во-во, и разговариваешь как ботаник, и на физре как сопля, а сам тупой как я.

— И чего мне делать? — Сам чутка охреневаю с этого философа доморощенного.

— Ты или к нашим прибивайся, или к ненашим. Хотя как по мне, так лучше сильным стать, чем заучкой становиться. Девки любят сильных и смелых. А какой прок от смелости, если тебе сразу же в жбан вмажут, и ты будешь под стеночкой лежать. Девчонка поахает над твоим телом, а пойдёт под ручку с тем, кто тебя вырубил.

— Гонишь, Корней, в кино показывают, что избитых девки начинают обхаживать и любят.

— Гы-гы! А еще там показывают после поцелуев сразу небо. А в жизни после поцелуев обжиманцы и в трусы лезут. Жизнь надо изучать не по фильмам. Не по учебникам. Держись за меня, я тебя научу настоящей жизни, — резюмировал сопливый философ.