Дневник наркомана

     - Предел всему живущему,  ты, чье имя непостижимо;  будь благосклонна к нам, когда придет твой час.

     Служба завершилась исполнением гимна, который прокатился, подобно грому меж холмов, и был отражен эхом каменной толщи Телепила.

     Любопытной  деталью  жизни  Аббатства   было  то,  как  одно   действие перетекало  в последующее совсем неощутимо.  Там  не было  резких изменений. Жизненная  энергия  употреблялась  по  принципу  турбины,   противоположному принципу двигателя  внутреннего сгорания. Каждый  поступок в  равной степени являлся  таинством. Бессвязность и  прерывистость обыденной жизни  оказалась устранена.  Справедливая   пропорция   последовательно   соблюдалась   между различными интересами.  И  это, как и  многое  другое,  сильно  помогло  мне излечиться   от    одержимости   наркотиками.   Моему   освобождению   долго препятствовала  моя  отрицательная реакция на  тамошнюю атмосферу в целом, и моя тайная ревность к Бэзилу, в  частности. Лу, будучи не  тревожима ни тем, ни другим, сумела выскользнуть  из  своей зависимости  также незаметно, как, если позволительно так выразиться, в нее сползла.

     Но  высшей точкой моего  ликования  стала  окончательность решения всех моих проблем. Рецедив стал невозможен, потому что причина моего падения была удалена  навсегда. Теперь я отлично понимал,  как так получалось, что  Бэзил может принимать героин или кокаин, баловаться гашишем, эфиром или опиумом, с такою же простотой и пользой, с какой обычный  человек заказывает себе чашку крепкого черного  кофе, если  ему приходится  работать допоздна. Он сделался законченным хозяином самого себя, потому что перестал противопоставлять себя токам духовной  воли - силы, проводником которой он является. В его  взгляде на любой из наркотиков не было ни страха, ни очарованности. Он знал, что оба эти качества были двумя аспектами единой реакции: первое - от эмоций, второе -  от  невежества.  Он  мог  использовать кокаин,  как мастер по  фехтованию использует рапиру - со знанием дела, не опасаясь нанести себе рану.

     Примерно две недели после нашего  визита на башню, нам случилось сидеть группкой на  террасе Дома Гостей. Ночь была лунная, и ярок был свет  луны, и крестьяне из окрестных домиков пришли насладиться гостеприимством Аббатства. Летела песнь и пляска шла  полным ходом, а у нас с Бэзилем завязалась  тихая беседа.

     -  Да,  между  прочим, как  много  времени прошло  с тех  пор,  как  вы принимали что-нибудь? - спросил он.

     - Не могу сказать точно,  - протянул я, мечтательно наблюдая,  как Лу и Лала,  прибывшая  сюда  неделю назад с  заказанным  мной  для  экспериментов оборудованием,  вальсируют  на  пару  во  дворе.  Они  обе  были  лучезарны. Казалось, что Луна одарила их своей чистой роскошью и изяществом.

     - Я спросил вас, - продолжил Большой Лев, затягиваясь  янтарно-пенковой трубкой бурского образца, которую он приберег для поздней ночи, - потому что мне  хочется,  чтобы  вы  извлекали  абсолютно  все преимущества  из  данной ситуации. Вы подверглись суровому испытанию в  тигле и вытекли оттуда чистым золотом.  Однако, вам  нельзя забывать  и о привилегиях, завоеванных  в ходе испытания. Помните ли вы, что говорится на сей счет в "Книге Закона"?

     -  Я - Змей, приносящий Знание и Наслаждение и  ослепительную  славу, я возбуждаю сердца  людские  хмелем.  Поклоняясь  мне,  возьми  вино и  дивные наркотики, о которых я скажу пророку моему, и оставайся хмельным от них! Они не причинят тебе вреда.

     -  Знаю,  - ответил  я, помедлив,  - и  я  находил это  место  довольно рискованным;  ведь  так  можно  соблазнить  людей  на  безрассудство,  вы не думаете?