Дневник наркомана

     На  этот  раз  дело было не в физической  усталости,  удивительные дети заставили нас  позабыть все физические ощущения. Но когда  вы взбираетесь на холм, то у вас нет возможности посмеяться так,  как того хочется. Мы уселись на  поросшем травой и  цветами клочке земли,  и начали кататься по нему туда сюда, вырывая пучки травы, и кусая их, чтобы превозмочь наши эмоции.

     Дионис явно  принял это за баловство и начал скакать рядом;  но Гермес, хотя ему явно  хотелось поучаствовать, сдержался, благодаря  своему  чувству ответственности.

     По щекам Лу катились слеза.

     - Где на земле ты выучил  эти необычные речи? - смогла, в конце концов, она спросить.

     - Они из Книги Закона. Да не изменишь ты в ней ни буквы, - отвечал он.

     Мы вполне серьезно  начали сомневаться, не попали ли мы  в один  из тех фантастических снов наяву, с которыми нас познакомил героин. Но нет, это был сон  совсем  иного рода. В  сплетениях  его чудес  неотступно  присутствовал здоровый реализм.

     Наконец  мы  сели прямо и глубоко вздохнули. Гермес  поспешил помочь Лу подняться,  и  это движение, исходящее от столь диковинного существа,  снова повергло нас в хохот.

     А тем временем Дионис разглядывал нас большими серьезными глазами.

     - Они подойдут,  - неожиданно  решил он;  и  принялся  отплясывать свою маленькую чечетку.

     Но мы могли видеть, что  Гермес, при  всем его желании не мешать другим людям, выказывает нетерпение, и  поспешили подняться. На  сей  раз его взяла под руку Лу, оставив меня в обозе с Дионисом, который всю дорогу лепетал без умолку. Я даже не прислушивался, все это и без того было для меня чересчур.

     Мы вышли на террасу виллы; в распахнутых дверях стоял Царь Лестригонов. Он  сменил свой  дорожный костюм на  рубище  из ярко-голубого  шелка  с алой оторочкой, капюшоном и  рукавами, такими же, как у мальчишек. Только  у него на груди сияло золотым шитьем  Египетское око в равностороннем треугольнике, окруженном солнечными лучами.

     За его  спиной  стояли  две женщины  в нарядах,  опять  же  сходными  с облачениями  мальчиков.  Одной было не  больше двадцати пяти,  а  другой под сорок.   У  обоих   волосы   острижены  коротко;   у   той,  что   помоложе, огненно-каштановые, а у старшей - серебряно-седые.

     - Это Больсой Лев, - сказал Дионис, - с Афиной и Кипридой.

     Гермес отступил и сообщил нам конфиденциально: "Сейчас вы должны первые сказать "Твори,  что ты  желаешь", чтобы показать, что вы  более пробуждены, нежели они".

     Мы заговорщицки кивнули, и выполнили программу с успехом.

     - Любовь - закон, любовь подчиняется  воле, - ответили трое на входе. - Добро пожаловать в Аббатство Телема!

     В  миг, точно по мановению волшебной палочки, серьезность  улетучилась. Нас тепло представили дамам, и мы начали болтать, точно знали друг друга всю жизнь.  Бэзиль усадил двух богов к  себе  на  колени  и  слушал,  довольный, рассказ Гермеса о том, как он справился с поручением.

     На террасу вынесли стол и  мы сели за трапезу. Афина показала  нам наши места  и  объяснила,  что в Аббатстве  существует  обычай  есть  молча; "как только, - сказала она, - мы скажем Волю".

     Что же она подразумевает  под словами "скажем Волю"? Перед едой говорят молитву,  но мы  это последний раз делали очень и очень давно. Как бы то  ни было, эта маленькая загадка скоро разъяснилась.

     Она постучала  по  столу  рукояткой  тунисского  кинжала; его  стальное лезвие  было инкрустировано серебром.  Она  стукнула  три раза,  потом пять, потом еще три раза. Этот особый метод явно имел какое-то значение. Затем она произнесла: "Твори, что ты желаешь да будет то Законом".

     Дионис проявил признаки сильного возбуждения. Была его очередь отвечать и он  жутко опасался  забыть  слова  в  присутствии  чужаков.  Он с  мольбою взглянул на Киприду, и та прошептала ему на ушко.

     -  Сто есть твоя Воля? - вопросил  он, готовый лопнуть от уверенности и гордости.

     - Поесть и попить, вот что есть моя воля, - скорбно ответила Афина.

     - Ради чего? - поинтересовался, сомневаясь, Дионис.

     - Дабы через это укрепилось мое тело.

     Сорванец  озирался с беспокойством, точно  ответ изгнал  ветер  из  его парусов. Киприда пожала его ручку и он снова расцвел.

     - Ради чего? - повторил он без тени смущения.

     - Дабы я смогла завершить Великий Труд, - отвечала Афина.

     Дионис, похоже, освоил свою игру. Он парировал без малейшего колебания:

     - Любовь - закон, подчиняется воле.

     - Любовь - закон, любовь подчиняется воле,  - поправила его  Киприда, и ребенок еще раз торжественно повторил слова.

     - Налетай, - бодро крикнула Афина и села на место.

     ГЛАВА V

     АББАТСТВО ТЕЛЕМА

     Ланч состоял из рыбы, невиданного нами доселе вида; с  длинным,  тонким туловищем и клювом,  наподобие меч-рыбы. Мы были очень голодны; но эта еда и при  любых  обстоятельствах  была бы  изысканна на  вкус. Трапезу продолжили сыром, медом  и мушмулой, а завершили ее,  и блистательно,  кофе по-турецки; каждый выпил столько чашек, сколько пожелал, и с бенедектином.