Дневник нарколога

— Ни копья, — посуровел Ваня, — я только пьяный деньгами сорю. А когда тверезый, у меня не шибко разбежишься. Пусть радуется, что у нее есть работа и такой хозяв, как я.

— «Хозяв», подарил бы одну? — намекнул Сан Саныч.

— А рожа не треснет? — прищурился Ваня. — Вот если вы меня разошьете, тогда подумаю.

— Ага, смолы горячей.

— Ну и нечего тогда на моих телок пялиться, — осерчал Егорычев, — девки, нам пора.

— Иван Тихонович, дал бы ты нам денег на крышу, а то уже кабинеты на втором этаже заливает. Санитарки замучились ведра таскать, — отводя глаза в сторону, попросил Бобрищев.

— Сам без денег сижу, — открестился Ванюша.

— Змей ты, Ваня. Кулацкое отродье, куркуль и скупердяй.

— Я знаю.

— Значит, ни копейки не дашь?

Егорычев отрицательно покачал головой.

— Сан Саныч, ты же знаешь, стоит мне запить, и тогда я твою крышу золотом покрою, стены баксами обклею, полы мрамором выложу, но пока тверезый — у меня снега зимой не выпросишь.

— Да знаю.

— А чего же раньше на крышу не просил?

— Раньше не текла.

Егорычев развел руками.

— А может, мне опять запить? — мечтательно намекнул Ванек.

— Ну тебя к лешему, Ваня. Лучше уж будь жадным, но трезвым. Следующего запоя тебе не пережить.

— Вы тогда мне также говорили, — напомнил Егорычев.

— Ты вспомни хорошенько, — Бобрищев укоризненно посмотрел на Ивана, — как тогда на волосок от смерти был. Не искушай судьбу, Тихоныч, не искушай.

— Марамойки, собирайтесь, — Ваня как пастух загнал девичье стадо в лимузин, и розовый «кадиллак» двинул подыскивать дворец, соответствующий Ваниным запросам.

Через год Иван вместе с другими бомжами тусовался на площади у трех вокзалов. Ночи стояли морозные, и бродяги ждали открытия метро, чтобы отогреться, выспаться на скамейках вагонов и отправиться дальше по своим муравьиным делам. Бездомные не знают, что именно это и служит причиной смерти: бомжи, из лютого холода попадая в теплое помещение, рискуют изношенным сердцем. Подобное случилось и с Егорычевым, он первым влетел в вестибюль, оттолкнул дежурную и устремился было к эскалатору, когда ноги под ним подкосились, голова откинулась, а сердце встало как вкопанное. Ваня с пола так и не поднялся. Не смог, не сумел, не оправдал своего фартового прозвища.

Ваятель сайтов

Сначала за дверью кабинета что-то оглушительно разбилось, потом раздались возмущенные голоса:

— Итишь твою мать, ну-ка иди сюда, неслух. Хватит возле окна отираться, доможил.

— Охальник, ты будешь слушаться бабушку или нет?

— Стой на месте, не егози. Я кому сказала?

— Приструнить бы их нужно. А то совсем ваши ребятишки разболтались. Скажите им, чтобы не озорничали.

Дверь чуть приоткрылась, и в образовавшуюся щель быстро пролез молодой парень со знакомой физиономией. Так и есть — это был одноклассник доктора Аникеева Максим Навозов собственной персоной. Станислав Сергеевич Аникеев, двадцати семи лет от роду, работал мануальным терапевтом в городской поликлинике, и от желающих поправить позвоночник бесплатно не знал, куда деваться. В основном его пациентами были люди предпенсионного и пенсионного возраста, самая непримиримая и непреклонная часть российского населения. Вот и сейчас за дверью нарастал шквал народного гнева:

— Кто пропустил вперед этого шаромыгу?!

— Пусть только выйдет, я ему все зенки выцарапаю!

— Мать твою за ногу, еще одна сволочь без очереди пролезла!

Аникеев потер переносицу, устало прикрыл глаза и поинтересовался:

— Макс, что там происходит?

— Небольшая заварушка, — пояснил Навозов, — два пятилетних гоблина носились друг за другом, пока не грохнули трехлитровую банку с молоком. Так что теперь за дверью твоего кабинета текут молочные реки.

— А ты что, без очереди пролез?

— Какая очередь? — возмутился Навозов. — Этим бабкам все равно делать нечего. Пусть лучше дома сидят и внуков воспитывают. Никакой жизни от них нет: ни от бабок, ни от внуков.

— Неудобно как-то без очереди, — укорил Аникеев одноклассника.

— Неудобно штаны через голову надевать, — отрезал Навозов, — видишь, как меня прихватило?

Максимка действительно заваливался на левый бок, как шхуна, давшая течь по левому борту.

— Остеохондроз поясничного отдела, — безошибочно поставил диагноз Стас, — как говорится, взгляни на жизнь под другим углом.

— Стасик, вся надежда на тебя, — не оценил юмора Максим.

— Укладывайся на кушетку, горемыка, — Аникеев взялся починять пациенту искривленный позвоночник.

Максим встал с кушетки другим человеком, боль, терзавшая его последние два дня, отпустила. Он покрутил тазом, помахал руками и резюмировал:

— Ты гляди, а мужик-то колдун оказался. Молоток, Стасик, разбираешься. Сколько нужно таких сеансов?

— Еще один.

— А ты меня без очереди примешь?

— Неудобно, — поморщился Аникеев, — что люди скажут?

— Какое мне дело, что они скажут? — пожал плечами Навозов. — Все равно ничего хорошего от них не дождешься.

— Некрасиво это, без очереди, — замялся Стас.

— Ладно, — махнул рукой Макс, — сделаем так. Я прихожу к тебе домой, ты вправляешь мне позвонки, а я делаю тебе сайт. Даром.

— Сайт? В Интернете? Зачем он мне? Чего-чего, а пациентов у меня и так предостаточно.