Дмитрий Донской

Никита прислушался: видно, бой завязался нешуточный, русские решили стоять насмерть. Жалко, много погибнет, у Бегича сильное войско, это не Арапша, а ведь тот малым числом побил такое количество русских. Никите было откровенно жаль тех, кто сложит головы на берегу Вожи или будет угнан в полон. Но помочь он ничем не мог, а потому старался не задумываться. Война есть война, самим бы уцелеть.

Но случилось что-то непредвиденное. Лежавший на груде набросанных шкур Никита вдруг с ужасом подскочил: мимо пронеслись один за другим перепуганные всадники из бегичевских. Не успел спросить, в чем дело, как таковых оказалось много, ордынцы явно бежали! Причем бежали панически!

Никита пытался сообразить, что теперь делать и куда деваться самим, неожиданно для себя он вдруг наклонился к Григорию:

— Бежать надо! Спрячься куда-нибудь, ты поп, тебя не тронут.

Преследовать врага в темноте русские полки не стали, мало ли какая ловушка припасена на такой случай у Бегича? Решили дождаться утра. Пересчитали своих, потери были совсем небольшими. Правда, погибли Дмитрий Монастырев и Назарий Кусаков. Вдохновленные неожиданной победой, русские воины с удовольствием обменивались впечатлениями:

— Ага! А я его как рубану, а он в реку…

— И я тоже! С десяток положил, не меньше…

— Чего их не класть-то было, мотались по берегу точно овцы стадом, руби не хочу!

— Ловко мы их!

— Выходит, ежели с умом, так и ордынца бить можно, а не самим головы как на Пьяне складывать?..

Окольничий Тимофей Васильевич, услышав такую похвальбу, укоризненно покачал головой:

— Не хвались третьего дня, хвались третьего года. Подождите утра, может, завтра все снова начинать придется, али самим от Бегича отбиваться так, что головы трещать будут.

От такого замечания стало тревожно. И впрямь, кто знает, что будет утром, что придумают ордынцы в ответ на такое избиение?

Думал об этом и Дмитрий Иванович, а потому разведку вокруг высылал беспрестанно, чтобы не смог Бегич перехитрить, не смог за ночь обойти сзади. Разведчики твердили, что близко у реки ордынцев нет. Куда девались? Но и на другой стороне их нигде не обнаружили.

— Не бежали же они? — растерянно развел руками Дмитрий, глядя на Вельяминова.

Неожиданно тот хохотнул:

— А что, Димитрий Иванович, а может, и бежали?!

— Хорошо бы, — вздохнул князь. — Только больно легко получилось.

— А тебе надо, чтоб крови пролилось побольше? Благодари Заступницу за такую победу, Дмитрий Иванович.

— Погоди радоваться. Утро вечера мудренее.

С тревогой ждали утра. Вроде и время выглянуть солнцу, но оба берега плотно окутал сильный туман. Князь Дмитрий Иванович распорядился, пока туман не рассеется, на тот берег не соваться. Но отправленная разведка принесла чудное известие:

— Дмитрий Иванович, нету там ордынцев!

— Как нет?! А куда девались? У них же обоз огромный!

— А вот так, нету, и все! Бежали и обоз свой огромный бросили. Там безоружных тьма и добра всякого тоже!

Второй подтверждал:

— Князь Дмитрий Иванович, все следы ведут только в сторону степи. Бежал Бегич-то, ей-богу, бежал!

Снова и снова возвращались посланные в разведку, но пока не спал туман, приносили одинаковые вести: ордынцы бежали, в панике бросив свой обоз!

Наконец туман рассеялся, и князь Дмитрий Иванович дал приказ переправляться, только все равно быть осторожными. Немного погодя по противоположному берегу Вожи ездили несколько растерянные русские всадники, спешивались, оглядывались, не вполне веря своим глазам. Лагерь ордынцев был пуст, а все ночные следы вели прочь от Вожи!

— Дык… как же это…? Может, и не стоило их оставлять на ночь? Может, надо было догонять и бить дальше?

Об этом уже думал и сам князь, но кто же ожидал, что войско Бегича не просто отступит, чтобы перестроиться и снова атаковать, а в панике бросится прочь? Никогда прежде русские не били ордынцев в открытом бою и так крепко! Одинаково растерянны были и князь с воеводами, и простые ратники. Выходит, и Орду бить можно, ежели с умом? На самого Дмитрия Ивановича смотрели как на святого, не скрывая восторга. Вот так князь у них, ежели сумел с толком всем распорядиться и гнать поганых такой же метлой!

Постепенно в русских полках растерянность уступала место захлестывающей радости от одержанной победы. Смогли! Осилили! Да не просто победили, а как победили!

Неспокоен был только сам Дмитрий, не потому, что не радовался, а потому, что боялся этого радостного безумства. Однажды так на Пьяне, уверовав, что ордынский царевич Арапша бежал, перепились и полегли под татарскими саблями. Потому князь не давал никакого покоя разведке, пока те не принесли известие об обнаруженных далеко в степи кострах, оставленных остатками ордынцев. И все равно Дмитрий сомневался:

— А может, то костры жгли, когда на нас шли?

— Обижаешь, Дмитрий Иванович. Нешто мы давнего костра от нового не отличим? Да и следов куда меньше, чем прежде. Не сомневайся, князь, бежал Бегич, драпал как волк от огня!

— Дай-то бог!