Дмитрий Донской

Добраться до Дмитрия пока не получалось, отправленный вместе с Некоматом Никита едва унес обратно ноги. И самому Некомату бежать удалось с трудом. Но с юрким купцом Иван Васильевич больше не связывался, себе дороже. У Некомата деньги, много денег, а у него? Одна злость на испорченную жизнь и желание собственными зубами загрызть Дмитрия. Пока решил начать с меньшего — с Владимира.

В Орде было хорошо известно все, что происходило на Руси, Вельяминов знал о строительстве в Серпухове. О том, что князь Владимир Андреевич решил поставить себе большой город на Наре, заложил там не только крепость и дворец, но и монастырь, причем привлек Сергия Радонежского. Сразу появилась предательская мыслишка: а почему не желает сидеть рядом со старшим братом? У них ведь в Москве даже терема рядышком стоят, один к другому только что не в исподнем ходить может. Может, решил и вовсе отделиться? Владимир тоже Рюрикович, тоже внук Ивана Калиты, только его отец младший сын был у Ивана Даниловича, а отец Дмитрия средний.

Ивана Вельяминова просто раздирала мысль о возможности при помощи Владимира насолить Дмитрию, а то и вовсе скинуть ненавистного князя с московского престола. И хотя сам Вельяминов немало гадостей наговорил о серпуховском князе в Орде, но мог забрать свои слова обратно, если тот станет помогать против своего братца.

Слухи слухами, а разобраться надо было на месте. Нет, не в Москве, туда никому из них хода нет, а вот в Серпухове возможно. Услышав про готовящийся поход Бегича, Иван Васильевич сразу смекнул свою в том выгоду.

— Григорий, слышь? Хватит спать на одеялах, зад не болит от лежания? — Вельяминов легонько пнул своего разжиревшего от безделья и лени попа Григория. Тот нехотя открыл глаза, почесал пятерней волосатую грудь и буркнул в ответ:

— Заутреню отстоял, до вечерни еще далеко… Че делать-то?

— Где Никита?

— А пес его знает! — честно сознался поп. — Небось опять баб щупает. Ты ему скажи, Иван Васильич, попадется же, по головке не погладят. А за ним и мы пострадаем. Неуемный он, кажен день баба нужна. Купил бы себе по-магометански и пользовался, а то ведь чужих щупает…

Все это он произносил, сползая на пол со своего ложа и пытаясь чуть привести в порядок одежду и растрепавшиеся от долгого сна волосы. Вельяминов давно бы уже прервал не в меру болтливого попа, особенно в части советов про покупку бабы по ордынским обычаям, но мысли боярина были заняты другим. Как доверить самое тайное вот этому? А отправлять в Серпухов одного Никиту негоже, тоже не справится.

Не дослушав стенания Григория, махнул рукой:

— Вели Никите ко мне прийти немедля!

— Да где ж я его возьму?! — почти возмутился поп. От безделья и сытной еды он заметно припух, стал донельзя ленивым и строптивым.

Вельяминов вдруг взъярился:

— Мне самому искать?! Кормишь вас, дармоедов!.. Повыгоняю всех к чертовой матери!

Не упоминание нечистой силы, а обещание быть изгнанным заставило Григория шустро закончить свою не ко времени заботу о внешности. Строптивость как волной смыло, вмиг стал шустрым и озабоченным:

— Щас, Иван Васильевич, щас найду… Чего ж сердиться сразу? Найду, не сумлевайся…

Глядя вслед выскочившему вон попу, Иван решил, что отправит на Русь обоих, но все главное скажет только Никите. Поп пусть идет в помощь, чтоб в нужное время сделал нужное зелье. О том, что ждет посланцев, если их поймают, Вельяминов и думать не собирался. Их дело выполнить повеление боярина, если столько лет живут за его счет!

Когда войско мурзы Бегича отправилось разорять русские земли, в его обозе ехали два посланца Ивана Васильевича Вельяминова — рослый, упитанный мужчина в рясе и с ним тоже весьма крепкий инок не инок, может, просто послушник?.. Татарам было все равно, не мешали, и ладно. Вельяминов сообщил, что отправил своих людей по делу, какому — никому не сказал, но его и не спрашивали. Слишком много гадостного сделал своим сородичам Иван Вельяминов, чтобы ордынцам бояться его предательства или попытки помочь Руси. Более яростного противника великого князя и всех, кто с ним, даже в Орде найти трудно. Мамай не сомневался, что в следующем походе на Москву, который будет возглавлять уже не Бегич, а он сам, обязательно примет участие и этот беглый московский боярин. Но сейчас Мамаю не до Вельяминова, тот ничтожен и ничего не может, к чему такого опекать?