Дива

Пусть тот же посол Эренхард и отзывался о Маруа как о человеке недалеком, однако я практически не сомневалась, что этот фат отлично понимает намеки различной степени тонкости. Вот только дело другое — захочет ли пойти навстречу моим настолько изящно выраженным пожеланиям.

— Я звоню, чтобы осведомиться о вашем самочувствии, — кажется, не пожелал вообще ничего понимать галатиец, явно намереваясь продолжить телефонный разговор вопреки всему.

Солнышко подобрался, как гончая, учуявшая добычу, даже глаза засверкали охотничьим азартом. Подозрения, что меня попытаются тем или иным способом подсунуть Маруа к вящей выгоде Арджуна Бхатии, крепли с каждой минутой.

— Не стоило волноваться, со мной все в порядке, — ответила я чистую правду. Утром я чувствовала себя превосходно, никаких следов вчерашнего недомогания не наблюдалось в помине. Даже какого-то ничтожного похмелья — и того не было. Впрочем, и выпила-то… Случалось, и больше.

— Вы не представляете, мадемуазель Стоцци, насколько я рад это слышать!

У меня возникло сильное подозрение, что Маруа подпрыгивает от радости.

И вот, когда я уже собиралась вежливо, но решительно закончить разговор с галатийцем, он подло нанес удар исподтишка:

— Если вы совершенно здоровы, не согласитесь ли вы вместе с месье Бхатией присоединиться к пикнику? Мы с одним моим добрым другом хотим выехать за город и просто мечтаем о приятной компании. Вчера я не сумел насладиться обществом вашим и месье Бхатии в достаточной мере и умираю от желания восполнить эту потерю.

Теперь уже настала очередь для Солнышка буквально подпрыгивать от нетерпения: динамик моего телефона был достаточно громким, а слух Арджуна — достаточно тонким, чтобы Большой брат оказался в курсе всего разговора с самого начала. И слова Маруа привели Солнышко в неконтролируемый восторг: он явно загорелся желанием сблизиться с советником галатийского министра иностранных дел максимально. Разумеется, с моей помощью, точней, с моим использованием.

— Надеюсь, вы не откажете? — спросил тоном покорного просителя павлин, причем прозвучало все настолько жалобно, что даже мое сердце дрогнуло.

Арджун всеми возможными жестами объяснял, что нет, мы не против, скорее за, и вообще, готовы сорваться прямо сейчас. Очевидно, мой вчерашний рассказ Большой брат счел сплошь выдумкой, плодом усталости и излишней мнительности.

Пикник… открытое пространство, на котором не скроешься от чужих глаз, соответственно, даже если Маруа и захочет сыграть очередную шутку, ее не удастся провернуть тайно. Опасность попасть в беду мала, зато если сейчас упрусь, рассорюсь с Солнышком уже всерьез и надолго, чего бы не хотелось.

— Как можно отказать вам, месье? — ответила я так любезно, как только могла, хотя хотелось орать от злости.

Куда проще было бы, оставь Маруа меня в покое раз и навсегда после вчерашних перипетий. Арджун бы подулся, но рано или поздно успокоился. А теперь… Что поделать, придется ехать.

Когда Филипп Маруа завел речь о пикнике со своим близким другом, я ожидала, что он просто появится с очередной своей дамой, как и предыдущие настолько хорошенькой и неглупой, что будет непонятно, каким таким чудом она согласилась стать одной из сонма любовниц галатийского дипломата. Однако месье Маруа решил на этот раз изменить своим привычкам и приехал действительно с другом, тем самым Дамьеном Эрбле, которого представил мне и Солнышку не далее как прошлым вечером. Мужчины подъехали к нашему подъезду на алом внедорожнике ровно в одиннадцать утра, причем за рулем был именно Маруа, а не его друг, и это меня самую малость удивило: я почему-то предполагала, что советник по культуре имеет привычку использовать в качестве водителя других, а сам по-королевски восседает сзади.

Если раньше перед нами появлялся только один павлин, теперь их стало двое: Эрбле последовал примеру Маруа и к чересчур обтягивающим джинсам выбрал лиловую футболку с металлическим блеском. С пурпурной рубашкой-поло дипломата тут была полная гармония.

Стоило только нам с Солнышком выйти из подъезда, как Маруа резво выпрыгнул из автомобиля и бросился наперерез. Как выяснилось, павлину пришло в голову уговорить нас сесть в его машину, а не ехать на своей. Он был чертовски убедителен, а Большой брат изначально настроился на то, чтобы уступать новому приятелю едва не во всем подряд. Я попыталась было возмутиться: в конце концов, поехать на чужой машине — значит, разом лишиться свободы передвижения. Идея потерять возможность убраться подальше от Маруа и Эрбле, едва возникнет на то желание, мне категорически не понравилась, но достаточно быстро дошло, что даже отправься мы с Арджуном на собственном транспорте, мало что изменится: Солнышко вряд ли по доброй воле прервет общение со своей нынешней целью, пока не добьется желаемого. То, что я из-за этих великих планов страдаю, не интересует вообще, наверное, никого, причем муки мои носили не только душевный характер — Маруа опять переборщил с парфюмом и «дивный» аромат едва не сшибал с ног.