Дива

В конце концов, он же говорит, что не нужно ему угождать в ущерб себе? Ну вот оно и исполнение пожеланий месье Маруа. Стало по слову его.

— Позвольте проводить вас на террасу, мадемуазель Стоцци. На свежем воздухе вам наверняка станет лучше.

На туфли я покосилась так, словно бы это были те самые замечательные сапожки с шипами изнутри, которые во времена Темных войн светлые маги любили надевать на идеологических противников.

— Я бы понес вас на руках, но сомневаюсь, что вы оцените последствия, как и месье Бхатия. Так что могу только предложить вам руку, — весело прокомментировал мою заминку Маруа.

Вообще, даже то, что мы пойдем вместе в сад и пробудем так какое-то время наедине, уже может стать достаточной причиной, чтобы появились последствия, которые мы с Арджуном не оценим. Это же Галатия, они все тут самую малость… гедонисты, а Маруа, кажется, первый из них.

— Буду вам благодарна, месье Маруа, — отозвалась я и волевым усилием заставила себя засунуть ноги в туфли. После передышки это действо приносило сплошь страдания.

Павлин терпеливо дожидался, пока я обуюсь, пока встану, а после действительно позволил опереться на свою руку. Этот жест заметили, приняли во внимание и, можно было не сомневаться, сделали соответствующие выводы. Интересно, а в Галатии подозрения в любовной связи уничтожат репутацию или все-таки вознесут ее на недосягаемую высоту?

Когда проходили мимо дорогого друга, тот проводил нас очень красноречивым взглядом, а после еще и подмигнул, чем добил, признаться, окончательно. Вот одно это подмигивание уже заставило волноваться по поводу того, верно ли я поступила, согласившись выйти с Маруа на воздух и остаться с ним наедине. Но почему-то вместо того, чтобы начать протестовать, я лишь сильнее оперлась на руку спутника и продолжила переставлять ноги.

Весна отличается от лета именно вечерами, когда заходит солнце, земля все еще не может отдать тепло, и на улице становится зябко. Я начала ежиться после первого же порыва ветра, а вот в голове не прояснилось ни капли. Скорее уж наоборот, близость Маруа вызывала оторопь и даже странный суеверный страх, причину которого мне не удавалось понять. Он не походил на человека, склонного к насилию, даже более того — держался с преувеличенной любезностью, но для меня страх перед Маруа оказался сродни страху темноты под кроватью, что наверняка скрывает в себе кошмарного монстра.

На плечи опустился парчовый пиджак галатийца, жесткий, словно жесть. Почему Маруа вообще решил носить этот предмет одежды? Но сразу стало теплей, прохлада вечернего сада даже стала казаться приятной, еще бы навязчивый запах роз пропал, от пиджака мужчины этот аромат исходил как будто бы сильней всего. Кто подбирал павлину такой парфюм? Совершенно неуместный запах для взрослого мужчины.

— Вам лучше, мадемуазель Стоцци? — уточнил галатиец, кивая в сторону скамейки под кустами сирени. — Вероятно, нам лучше присесть?

Место находилось в тени и наверняка плохо просматривалось из дома… Стало действительно не по себе: зайди все слишком далеко, Арджун просто ничего не заметит и даже не сможет прийти на помощь вовремя. Закралась совершенно истерическая мысль, что на самом деле очаровательный Филипп Маруа на самом деле обыкновенный маньяк. Сексуальный или нет, уже другой вопрос…

Надо было вырваться и срочно вернуться в дом, к другим гостям… Вот только почему-то не вырвалась, только вздрагивала изредка и кусала губы, хотя, наверное, стоило бы уже даже кричать…

Маруа усадил меня на скамейку, сел рядом и взял мою ладонь в свою руку. Ладно, не очень, но пока не трогает ничего лишнего, можно не беспокоиться, точней, не особо беспокоиться.

— Вам лучше, мадемуазель? — осведомился Маруа как будто бы с тревогой.

— Да, месье Маруа, — произнесла я как завороженная. Перед глазами меж тем плыло. Сердце притом билось не быстро, а как будто медленней обычного. Внезапно мой взгляд выхватил из темноты фонарь рядом с домом. Вокруг него металась ночная бабочка, металась и отчаянно билась о наверняка нагревшееся стекло темными крыльями. Скоро изувечится и упадет. Яркое завершение короткой жизни.

— Вы удивительное создание, мадемуазель Стоцци, по вам сразу видно, что иностранка.

Я не могла отвести взгляд от бабочки.

— Разве?

В нашу эру глобализации, как мне казалось, невозможно было понять, откуда приехал человек иначе как по языку или акценту, а я говорила на галатийском свободно и чисто.

— Да, несомненно. Вы держитесь очень… по-вессекски, сдержанно, — продолжал Маруа, а я попросту не понимала, к чему дипломат ведет. Судя по тону — флирт, но ведь он всегда говорит именно так. Руки все еще держал при себе — это главное, хотя сама ситуация все больше нагнетала беспокойство.

— Сдержанно? Вот как? — переспросила я, продолжая чувствовать странно оцепенение.

Мужчина усмехнулся.

— Да, и это заставляет желать, чтобы от вашей сдержанности не осталось и следа. Подозреваю, зрелище было бы просто восхитительное.