Дива

Большой брат закатил глаза.

— Адриан, вот что за чушь ты мелешь, скажи на милость? Про Маруа вообще никто ничего не знал, его же берегут как величайшую драгоценность и скрывают сам факт его существования от всего мира. Да и… учитывая, количество и качество его любовниц, странно было бы ловить его на женщину. Аннабель у нас, конечно, красавица, но у Маруа таких красавиц было…

Вспоминать о количестве любовниц будущего мужа оказалось откровенно неприятно, но грел тот факт, что он по собственной воле отдал всего себя мне одной. Других у него больше не будет.

— И все равно это твои козни! — упорствовал в своей злости брат. — Бель, давай все отменим, пока не поздно! И плевать на запечатления этого павлина!

Вот же дурачок.

— Я его люблю, — просто ответила я и улыбнулась, поправляя фату.

Все-таки было в этом что-то нелепое, глупое — идти к алтарю в белом платье, да еще и с фатой на голове, когда мало того, что давно уже не невинная дева, так еще и с женихом мы… ой, да чего мы только не творили при учете опыта и фантазии Филиппа и моей открытости экспериментам. Но жених попросил о такой малости, и я с легкостью опустила, хотя сама предпочла бы скорее розовое и более простое, а не платье Золушки, пышное и забавно шуршащее многочисленными нижними юбками.

— Любовь так зла, девочка моя, — изрек папа.

Что же, моя семья далеко не в восторге от моего выбора и видеть меня как мадам Маруа категорически не хочет. Спасибо хотя бы на том, что не стали игнорировать мою свадьбу, и к алтарю меня поведет папа, а не тот же Арджун как один из виновников грядущего брака.

— Букет! Букет не забудьте, — бросилась мне наперерез Александра, когда я уже готова была покинуть свою спальню в родительском доме.

В букет в итоге я вцепилась намертво, так что пальцы едва не судорогой пошли. Волнение накатило приливной волной и покатило по берегу воспоминаний. Какая все-таки нелепая цепочка событий привела меня в церковь в центре столицы…

Подружками невесты пришлось брать разом всех подруг, чтобы не приведи господи не выделить какую-то из них. Индира, Вайолет и Джейн в лиловых платьях чинно шествовали с цветами между рядов и, кажется, были даже довольней меня самой. Им-то волноваться пока не о чем, Индира — свободная пташка, Ви и Дженни обручены, но со свадьбой не планируют торопиться. А я-то рассчитывала выйти замуж последней!

Папа изобразил полагающуюся случаю радость, которой не испытывал и в малой мере и повел дочь к будущему зятю, которого с большим удовольствием придушил бы где-нибудь в подворотне. Но нельзя портить дочке праздник.

Филипп ждал меня у алтаря… И это оказалось одно из самых прекрасных зрелищ, которые я видела в своей жизни. Маруа оказался достаточно тактичным, чтобы не портить театральным выходом день свадьбы собственной жене. Он оделся в белоснежный простой костюм без изысков, что являлись обязательной частью короля-змея. Никакого макияжа и в помине. Только длинные волосы в обычной манере Филиппа были тщательно уложены.

Что же, жертву я оценила в полной мере. Как и то, что мы будем смотреться рядом идеально, так как мечтала в детстве, представляя себе прекрасного принца, который однажды появится, чтобы сделать меня настоящей принцессой.

И, боже, как же Филипп смотрел на меня… Словно я альфа и омега для него, сама суть существования. Так всецело и безоглядно могут любить только темные маги.

Кажется, даже папа расчувствовался от красоты и возвышенности происходящего. По крайней мере, когда он вложил мою подрагивающую руку в ладонь жениха, глаза отца подозрительно блестели.

Филипп переплел свои пальцы с моими и так мы и простояли всю церемонию, держась за руки, словно боясь потерять друг друга.

— Берешь ли ты, Аннабель Мария Стоцци, присутствующего здесь Филиппа Эжена Маруа, в свои законные мужья, с этого момента в радости, в горе, в богатстве, в бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас?

— Беру, — словно смертный приговор и отпущение всех грехов разом.

— Берешь ли ты, Филипп Эжен Маруа присутствующую здесь Аннабель Веру Стоцци, в свои законные жены, с этого момента в радости, в горе, в богатстве, в бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас?

— Беру, — коротко и твердо ответил Филипп.

Вот мы и связаны воедино.

Когда священник дал нам разрешение поцеловаться, вышел небольшой конфуз: муж не смог удержаться и продемонстрировал тот самый поцелуй, который во всем мире зовут галатийским, и отступил только после того как священнослужитель третий раз зашелся в приступе предупреждающего кашля.

— Увлекся, бывает, — как ни в чем не бывало пояснил Филипп под моим недовольным взглядом. — Зато, моя дражайшая, никто не сомневается в наших чувствах друг к другу.

Все это было сказано с видом такой святой простоты, что я не выдержала и все-таки рассмеялась, прижавшись на мгновение лбом к плечу уже законного мужа. Действительно, есть ли смысл волноваться и переживать? Друзья порадуются, недруги в любом случае будут злословить за спиной.

— Несомненно, вы правы, мой дорогой.