Дюна. В Нейросети

Но я посмотрела на часы, мерцавшие холодным голубым светом, и нежно прошлась по ним кончиками пальцев. В отличие от стандартных смарт-часов, эти не отреагировали на мои касания. Будто давая понять, что управляет ими их создатель.

“У тебя все получится”, - вспомнила я слова Нолона и улыбнулась.

— У меня все получится, — повторила я установку своей жизненной программы, и страх, неуверенность, боязнь неизвестности начали рассеиваться, как утренний туман.

Глава 51.

— Еще один дубль, — потребовал режиссер, и я вновь встала на позицию, отмеченную на полу крестом. Послышался треск кинохлопушки, и я вновь взметнула руку вверх, готовясь к батману.

Подходила к середине вторая неделя моей работы в Лос-Анджелесе. Первая неделя к балету не имела никакого отношения — мы снимали рекламу новой линии декоративной косметики для каталогов. Съемки весеннего балетного ролика, рекламировавшего парфюм, шли два дня, и сегодня был завершающий. Сниматься пусть и не в настоящем кино, а только в ролике, было неимоверно сложно и мало напоминало творческую работу, как мне представлялось на первый взгляд. Монотонные дубль за дублем. Не так улыбнулась. Не так мелькнула нога. Не так лег свет или отблеск грима. И мы повторяли по новой.

От улыбки сводило скулы. От грима стягивало кожу. От ярких ламп болели глаза. Но я не жаловалась.

Напротив, я порхала бабочкой под весеннего Вивальди и улыбалась, вспоминая нашу с Нолоном связь. Зарождение новых отношений, как цветки розовой сакуры. Так бы я назвала свой танец. Пропитанный легкостью и новой любовью.

Нолон за все это время ни разу мне не звонил, но наша рождественская ссора помогла мне не только узнать, но и принять его. Теперь я уже понимала, что таков мужчина, которого я полюбила. Его молчание меня больше не напрягало, и единственное, о чем болело сердце, — это разлука.

Мне до чертиков не хватало его прохладного взгляда и ироничной усмешки, и каждый раз, когда я смотрела на часы, в области груди давило от тоски. Не помогали даже работа, перемена места жительства и новые впечатления, и я отсчитывала дни до нашей встречи.

— Стоп. Снято, — послышался голос Хорхе. Нашего режиссера и повелителя всея видео-студии, как я его называла.

Я опустилась на пятки и посмотрела на него.

— На сегодня все? Или пятиминутная передышка?

— Средний план получился. Снимем еще общий план, — ответил он, пока съемочная группа в составе десяти человек суетилась за кадром.

— Ок, — кивнула я и пошла к стулу, сделанному специально так, чтобы не помять цветочную юбку, мягкими волнами струившуюся вниз.

— Ты сегодня на высоте. Лицо сияет, — отметил Хорхе, внимательно всматриваясь в монитор.

"Неудивительно. Скоро к Нолону", — промелькнулась мысль, и я улыбнулась

— Старалась, — вслух ответила я, а ко мне уже бежала визажист поправить мейк-ап.

— Все-таки в студии на хромакее снимать гораздо удобнее, чем на пленэре, — проговорил Хорхе, и я кивнула, вспоминая вчерашний “выезд на природу”, где мне выдали ветки с орхидеями, с которыми я должна была выступать. От полного хромакея наш арт-директор отказался, считая, что цветочную линию нужно снимать на живой природе для большего натурализма. Учитывая, что танцевала, или, скорее, позировала я в траве, то чувствовала себя скорее футболистом, чем балериной.

— Что у нас завтра по плану? — спросила я, отпивая воду.

— В двенадцать фотосессия для глянца. Будут тебя купать в ванне, полной роз, с цветочной короной на голове и бутылью духов под мышкой, — устало овтетил он.

Ох. Это был тот еще момент — в тонком бикини появиться перед всеми. И вроде бы уговаривала себя, что ситуация напоминает пляж, что грудь будет прикрыта лепестками, что все будет очень пристойно, но, бросая взгляд в темноту, где суетились десять человек съемочной группы, чье внимание было направлено на меня, пусть и как на объект съемки, я нервничала.

“Дюнина, это работа. Хватит тормозить…” — отбросила я ненужную скромность, когда рядом послышался голос дизайнера.

— Про примерку не забудь…

— Что там примерять? Венок и бикини? — нервно пошутила я, а она также шутливо отозвалась:

— Ладно, примерка. Готовься всю следующую неделю к художествам на теле.

“Ну да. Распишут под хохлому”, - устало усмехнулась я. Для меня этот пункт не был неожиданностью. Он был прописан в договоре. По задумке нашего арт-директора части моего тела дополнительно разрисовывались цветами, некоторые флуоресцентной краской, чтобы можно было снимать в темноте.

Я потянулась к столику, чтобы поставить стакан с теплой водой, когда рядом завибрировал мой смарт, и я, бросив взгляд на экран, улыбнулась.

Иен Сомерс позвонил третьего января. Как оказалось, его вызвали на пересъемку, и вот уже вторую неделю он мерз в Канаде и матерился по этому поводу, как заправский дровосек.

— Читала, что у тебя появилась новая любовь, — шутливо попривествовала я его.

— Безбожно врут. На таком морозе не трахаются, — усмехнулся он и добавил: — Привет, Веснушка. Как тебе трудится на новом месте?

— У меня все хорошо. Как работается в суровых канадских лесах? — перевела я тему на него.