Дюна: Пауль

Человеческая фигура внезапно выпрямилась и встала во весь рост. Трико обтягивало все тело за исключением кистей рук, стоп и головы. Фенринг заметил, что взгляд его жены скользнул по мускулистому телу вверх, к поразительно красивому лицу — орлиному носу и несколько надменному рту. Но Фенринг пытался разглядеть еще что-то за этим физическим совершенством, и видел, что Марго делает то же самое. В карих овальных глазах мужчины читалась какая-то внутренняя мука.

— Знакомьтесь с Талло, — в голосе Эребоома прозвучала нескрываемая гордость, — нашим Квисац-Хадерахом.

Зеленые глаза Марго внезапно вспыхнули неподдельным интересом.

— Вы создали его по собственной генетической карте?

Обращаясь к женщине, ученый непроизвольно заговорил снисходительным тоном:

— Используя сложную лабораторную технику вместо причуд естественной человеческой репродукции, мы всего за несколько поколений добились того же, на что вы в Бене Гессерит потратили тысячи лет.

— Ну, это мы еще посмотрим. — Фенринг обошел Талло, выискивая в нем изъяны. — Он выглядит моложе, чем Пауль Атрейдес. Ему приблизительно семнадцать или восемнадцать? Я угадал?

Эребоом улыбнулся.

— Хронологически Талло всего девять лет, но мы ускорили его физическое развитие. Это значительный прогресс. В некоторых отношениях он весьма рафинирован, но в других пока груб и незакончен.

Протянув руку, Эребоом пригладил темные волнистые волосы Талло. Это было нежное, почти любовное прикосновение. Странное создание немного успокоилось, когда доктор заговорил:

— Это кульминация генетических достижений Тлейлакса. Наш Квисац-Хадерах обладает такими ментальными способностями и, видимо, такими начатками предзнания, глубину которых мы не можем пока точно определить.

— Оно умеет говорить? — спросил Фенринг.

— Я умею говорить лучше, чем величайшие ораторы во всей человеческой истории, — произнес Талло тоном эрудита, соблюдая превосходную дикцию. — Мне известны все факты, изложенные во всех энциклопедиях империи. Я являюсь ментатом с усиленными вычислительными способностями. Я могу спорить со всеми вами одновременно и ответить на любые ваши аргументы.

Эребоом достал из кармана прямоугольный кусок бисквита и словно отличившемуся щенку протянул его Талло. Существо принялось жевать, не отрывая тяжелого взгляда от графа Фенринга. Проглотив кусок, Талло изрек:

— Хочу довести до сведения наших гостей, что я — не оно. Я полноценный человек.

— Он больше, чем человек, — подтвердил Эребоом. — Есть ли лучший способ свергнуть императора Муад’Диба, чем заменить его нашим сверхчеловеком?

— М-да, конечно-конечно, — язвительно заметил Фенринг, — ваш сверхчеловек ворвется в тронный зал и закидает императора пирожными?

Жуя бисквит, Талло снисходительно улыбнулся.

~ ~ ~

Принятие верного решения требует чего-то большего, нежели поверхностные данные. Правильный выбор предполагает чувства и восприятия, а это процесс инстинктивный.

Принцесса Ирулан

Из неопубликованных заметок

Вечерами, когда не надо было соблюдать нормы поведения на публике и проявлять сдержанность на многочисленных закрытых совещаниях, Ирулан наконец оказывалась свободной, но не могла расслабиться. Она садилась на поразительно мягкие взбитые подушки своей огромной кровати на четырех столбах, окруженная роскошью, вероятно, приличествующей ее титулу императрицы. До ее слуха доносились лишь голоса женщин-телохранительниц, приставленных к ней Паулем. Какой разительный контраст с вечной деловой суетой в апартаментах самого императора.

Но зато это было самое плодотворное время для писательского труда.

Согласно замыслу Бладда личные апартаменты Ирулан были убраны украшениями, взятыми из ее каюты на захваченном на равнине Арракина корабле Шаддама. Императорский корабль, как и разбитые сардаукары, принадлежал Дому Коррино. С болью в сердце Ирулан понимала теперь, как бездарно обошелся с этим великим наследием ее отец. Ее собственный жребий — сначала подставная принцесса, а потом фиктивная жена узурпатора — был постоянным напоминанием о провалах Шаддама. Однако теперь Ирулан играла более значимую роль, чем та, которая была ей уготована как принцессе из рода Коррино.

Годом раньше Пауль разрешил ей восстановить прерванную связь с изгнанной на Салусу Секундус императорской семьей, хотя Ирулан не сомневалась, что каждое письмо тщательно проверялось на предмет тайного заговора. Но этого следовало ожидать. С его врожденным чувством правды Пауль должен был понять, что у Ирулан нет намерения свергать императора Муад’Диба ради того, чтобы вернуть трон отцу. Но она не могла винить мужа за вполне понятную осторожность.