Дюна

Пол заметил, что на лице противника появилось облегчение, и удивился. Неужели эта царапина сама по себе что-то значила для Харконнена? Или же на лезвии яд? Но как возможно такое? Его люди проверили оружие под ядоискателем, прежде чем передавать нож Фейд-Рауте. Они прекрасно подготовлены и не пропустят ничего столь явного.

– Эта женщина, с которой ты говорил, – начал Фейд-Раута. – Маленькая такая. Она для тебя что-то значит? Быть может, симпатия? Я попробую ее, рекомендуешь?

Пол безмолвно углубился в себя, обследовал кровь раны, почувствовал в ней присутствие снотворного – оно-то и было на клинке Императора. Перестроил метаболизм, чтобы отразить угрозу, преобразовать опасные молекулы в теле. Снотворное. Ядоискатель его пропустит, и реакция мышц замедлится. Да, у врагов его были планы в планах, и в них планы, и снова планы… предательство на предательстве.

И Фейд-Раута вновь метнулся и ударил сверху.

С застывшей на лице улыбкой, Пол задвигался так, словно наркотик в крови замедлял его движение, и лишь в последний момент уклонился, подставив острие криса под разящую руку.

Фейд-Раута ринулся в сторону подальше, нож он перекинул в левую руку, и лишь слегка побледневшие скулы выдавали острую боль, которую он ощущал в месте пореза.

«Пусть он теперь познает момент сомнения, – подумал Пол, – пусть он заподозрит отраву».

– Предательство! – закричал Фейд-Раута. – Он отравил меня! Я чувствую яд в руке!

Отбросив покров молчания, Пол ответил:

– Просто чуточку кислоты – компенсация за снотворное на ноже Императора!

Фейд-Раута столь же холодно, как и сам Пол, улыбнулся в ответ и в наигранном приветствии взметнул клинок вверх. В глазах его светилось откровенное бешенство.

Пол перебросил нож в левую руку, чтобы было удобнее развернуться к сопернику. И вновь они закружили, выжидая.

Фейд-Раута стал боком приближаться к нему, высоко поднимая нож, в раскосых глазах и на лице теперь лишь угадывалась ярость. Он ударил вниз и вправо, и они сошлись, ухватив друг друга за руки.

Опасаясь правого бедра Фейд-Рауты, где мог оказаться метательный дротик, Пол повернулся направо. И почти упустил из виду край коротких брюк, откуда и выставилась игла. К счастью, движения Фейд-Рауты предупредили его. Крошечное острие лишь чуть не задело его.

На левом бедре.

«Предательство в предательстве и снова предательство», – напомнил себе Пол.

Напрягая мышцы, тренированные по канонам Бинэ Гессерит, он попытался обмануть Фейд-Рауту ложным выпадом, но приходилось также помнить про иглу на левом бедре. Пол двинулся резче, чем следовало бы, и, поскользнувшись, упал на пол. Фейд-Раута немедленно навалился сверху.

– Видел, что там, на моем бедре? – шепнул он. – Твоя смерть, дурак. – И он завертелся вокруг, стараясь придвинуть отравленную иголку поближе. – Она просто отключит твои мышцы, а мой нож доделает остальное. И яда никто не обнаружит.

Пол напрягся, ощущая, как в глубине сознания безмолвно вопят предки, как требуют, чтобы он произнес тайное слово, от которого Фейд-Раута замрет, и убил его.

– Я ничего не скажу! – выдохнул Пол.

Фейд-Раута в мгновенной нерешительности поглядел на него. Но для Пола этого оказалось достаточно. Он сумел нащупать слабость одного из мускулов ноги врага, и положение их переменилось. Фейд-Раута оказался внизу, задрав правое бедро. Левой ногой он не мог шевельнуть – крошечное острие уперлось в пол.

Высвободив левую руку – этому помогла скользкая кровь, вытекшая из царапины, – Пол ударил прямо в подбородок Фейд-Рауты. Нож вошел в мозг. Фейд-Раута дернулся и осел, зацепившаяся за пол игла все еще удерживала его ногу.

Глубоко дыша, чтобы прийти в себя, Пол поднялся на ноги. Выпрямившись над телом, не выпуская ножа, он подчеркнуто неторопливо повернулся к Императору.

– Величество, – произнес он, – ваших убыло. Не следует ли отбросить теперь и прочие вздорные претензии? Не пора ли заняться обсуждением того, что должно свершиться? Вы выдаете за меня свою дочь и открываете Атрейдесам дорогу к трону.

Император обернулся, поглядел на графа Фенринга. Серые глаза графа спокойно встретили взгляд зеленых императорских глаз. Мысли Императора Фенринг знал без слов, столь долгим было их содружество, что взгляд открывал все.

«Убей этого выскочку, – говорили глаза Императора. – Атрейдес молод и вынослив, но он уже утомлен долгим боем и не сумеет противостоять тебе. Вызови его прямо сейчас… Ты знаешь, как это сделать. Убей его!»

Фенринг медленно повернулся лицом к Полу.

– Делай же! – прошипел Император.

Граф внимательно вгляделся в Пола (леди Марго научила его смотреть взглядом Бинэ Гессерит) – и постиг его тайну и пробуждающееся величие.

«Но я могу убить его», – подумал Фенринг, понимая, что это правда.

И в тайных глубинах его собственного существа что-то шевельнулось, и внутренним взором он пригляделся к себе, к тем преимуществам, которые у него были: к боевому опыту, тайным приемам и скрытности побуждений.