Динуар

– Не суть – Терри захлопнул папку. – Десять лет – долгий срок. Как говорится, прошлое должно оставаться там, где ты его оставил, – он глуповато ухмыльнулся.

Кованный мысок старины Демпса переворачивает тело Теренса Брютса, неестественно податливое, будто сделанное из желатина. Боевой петух жадно косит янтарный глаз на искаженное лицо агента. Вот где я тебя оставил, урод.

– Лучше спой мне, что случилось в приемной той шараги имени тебя.

– Дай-ка подумать…

***

                                                                       07/27 Fr

Подумать и выпить. Кравитц вышагивал по залитому солнцем Динаполису, будто бы шел на войну. Выпить и подумать. Это походило на чертову шутку. «Ты погиб в Заливе», – сказала Лори и грустно покачала головой. Эк мне не повезло, а? Пот застилал глаза, его знобило. Он натолкнулся на прохожего и не глядя отбросил того в сторону. «Мне жаль, что с тобой это произошло», – сказала задумчивая девочка, как будто знала, что именно с ним произошло. Мне-то как жаль, крошка! Он не помнил, как выбрался из кондоминиума. Мысли метались в башке по затейливым траекториям, как самолеты во время боя. «Кравитц – гребаная ты сука!» – написали мелом на доске. Ха! Если я сука, стало быть живой! Вряд ли надпись продержалась восемь лет. Кравитц был согласен быть кем угодно.

Выпить и подумать. Сыщик шагал по расплавленным камням. Мрачные фасады Мидтауна казались лимонно-желтыми в непривычном солнечном свете. За’ары выползали из закутков, вливаясь в общий поток. И поток двигался по проспекту, неестественно медленно, как караван на пути к смерти. Ленни заглянул в табачный ларек на пересечении то ли с Картер, то ли с Фэрфакс, то ли черт знает с чем. Косой прилавок выложили цветными пачками, как мозаику. Он жив. Ленни зубами сорвал верх с упаковки и едва не заглотил сигарету. Без сомнения, жив! «Огонь есть? – прошамкал он. Кретин за стойкой таращился в желтый зной улицы. – Прикурить, ну!» Табачник медленно протянул коробок и оставил руку в ожидании монеты. «Ха», – гаркнул Кравитц в лицо табачника, и тот отшатнулся, как напуганный койот.

«Ночь овощного террора!», «Услуга обществу», «Вторжение похитителей брюкв»,– перекрикивали друг друга ньюсбои. Ленни шагал и шагал, где-то, как-то, когда-то. Солнце распекало кожаные вставки на трексе. Мысли вреза́лись в ржавый гонг, спрятанный глубоко в башке, и дрожащие волны звука вибрацией отдавались на стенках черепа. Розыгрыш, идиотская шутка. Погиб в Заливе. Кто ж это тогда? Параллельно с ним в витрине двигался взъерошенный за’ар в подтяжках, сигарета обоих дымила. Стоп. Если он жив, какого черта Лори делает в его берлоге? В принципе, он не был против. Еще как не был! Но как же вышло? Сбежала от Ширеса? Допустим. И поменяла дверь…

Хоть что-то в этом мире неизменно. Перед Ленни стояла дверь с сердцевиной из рифленого стекла. «Kravitz Investigations» – сообщала выгнутая надпись. «Я ж сдох», – ухмыльнулся Кравитц и решительно вошел в офис.

В зеркале, которое он не узнавал, приемной, которой у него отродясь не было, за столом, который он видел впервые, прилизанный молокосос говорил в лаковую трубку. «Только по записи», – объявил молокосос, прикрывши микрофон ладошкой, и продолжил диктовать цифры. Темный, как послезакатное небо, костюм с фиолетовой окантовкой, большие золотистые пуговицы и сиреневый шейный платок делали его похожим на сутенера, который торгует малолетками. И такой тип рассиживался в его конторе! Ленни недоуменно моргнул.

«Не назначено – вали, – еще раз обратился к нему сутенер и снова уткнулся в трубку. – Не понял, причем тут вообще бега? Мы уже победим, ведь так?» Если ты чего-то не понимаешь, бей до тех пор, пока тебе не объяснят это как следует, – проверенный принцип.

Ленни на ходу плюнул сигарету прямо в нахальную морду. Пацан мгновенно вскочил. «Вам ли не знать, что порой они выкарабкиваются… из могилы…» – сообщил глухой голос из-за стены, явно не ему. Или ему? Да пофиг, я вас всех достану, хоть бы и с того света! У парнишки был пистолет. Маленькая пукалка, больше похожая на член младенца. Она возникла в руке как по волшебству, и теперь он с невероятной скоростью давил на крючок, но ничего не происходило. Ленни наотмашь ударил по оружию. «Это что за звук?» – снова из-за стены. Скоро узнаешь! Железной хваткой Ленни впился в горло прилизанного, оторвал от пола и по широкой дуге приземлил его о стол. Бумаги подпрыгнули от удара и на несколько секунд замерли в воздухе, прежде чем рассыпаться по приемной.

– Полагаю, ваш холл переживает незапланированное вторжение. Могу я предложить свое содействие?

– Прощу прощения, Энтони, – ответил до боли знакомый голос. – Но я предпочитаю решать проблемы самостоятельно.

– Бог простит.

И то верно. Ленни с кривой ухмылкой душил молокососа. Ноги в длинноносых лакированных туфлях забавно дрыгались, как будто парень танцевал канкан. «Hello! Hello!» – трещала телефонная трубка. «Это мой офис, – шипел в пунцовую рожу Кравитц. – Это моя жизнь». В ответ раздавался лишь сдавленный хрип: жизнь сутенера со свистом покидала горло.