Димитрий (СИ)

         Грязные  под знаменами Димитрия славно поспешествовали в Московском походе. Отец и два его сына геройски воевали на Десне под Трубчевском. В медвежьих шубах навыворот для острастки, с саблями наголо скакали на правое крыло Борисова войско. Рубили, секли, получали раны. Севастьяну порезали лицо, теперь его с Исидором стало не спутать. Матвей, опрокинутый пикою,  отшиб бок и по сей день прихрамывал. Димитрий не промахнул усердных вояк. После  воцарения повесил на грудь семье золотые медали со своим профилем.

         В Москве Грязные укрепились в первых рядах Димитриевых приверженцев. Они, как и другие русские, отодвинулись иноземцами, когда после брожения в стрелецких рядах царь передал ближнюю охрану ливонцам, шотландцам и французам. Петр Басманов организовал собственную дружину, и Грязные к нему примкнули. У Басманова были одни русские, все верные Димитрию.

         Марина приехала с Ханкой. Грязные возобновили ухаживания за продувной служанкой. Севастьян показывал Ханке войсковые упражнения, рубил на лету подброшенные ветви саблей. Исидор привозил поздние подснежники и ранний сиреневый цвет. Матвей поступил основательнее. Он вывез Ханку на кладбище представить могилу усопшей жены. По замененному кресту, Матвей понял: в могиле перемена. Не смутившись, он повез Ханку (та сидела в возке, Матвей управлял вожжами) к усыпальнице дяди Якова. Насыпь Ефросиньи Степановны оказалась по правую руку от его вымытого дождями да снегом деревянного оклада.  Знамо, некто из сердобольной родни уложил тела любящих подле.

         Матвей клялся Ханке: раз он вдов, он может жениться. Ханка смеялась над ним: не в том вопрос и торопилась к Марине.

         Разгневанный, что изменницу жену перезахоронили рядом  с согрешившим с ней дядей, Матвей допрашивал родню. Многие  из Грязных перемерли, иные рассеялись. В силе пребывал только брат - Тимофей Грязной, тоже присягнувший Димитрию. Тимофею было не до того, как Ефросинья оказалась подле Якова.

         Грозные дворцовые события заглушали частные истории. Казалось, сама русская земля притихла в ожидании надвигавшегося урагана. Над Москвой витало предчувствие посла Власьева: свадьба Димитрия с Мариной добром не кончится.

                                                         5

         Юрий Мнишек самовольно одарил приближенных дочери  польскими придворными титулами, как если бы она была королева, а не царская невеста. И вот ее гофмейстер Стадницкий, ощущая колеблющуюся под туфельками невесты русскую землю, на царском приеме, устроенном 3 мая в Кремлевской Золотой палате для Сигизмундовых послов и других знатных ляхов, предварил королевскую поздравительную грамоту такими словами:

-  Великий князь Димитрий, если кто из недоброжелателей удивится твоему союзу с Домом Мнишека, первого из вельмож королевских, то пусть заглянет в историю государства Московского: прадед твой был женат на дочери Витовта, а дед – на Глинской, и Россия жаловалась ли на соединение царской крови с литовскою?.. Сим браком утверждаешь ты дружескую связь между двумя народами, которые сходствуют в языке и обычаях, равны в силе и доблести, но доныне не ведали мира искреннего и своею закоснелою враждою тешили неверных. Ныне Речь Посполитая и Московия готовы действовать сообща против ненавистного Полумесяца. Да будет слава твоя подобна солнцу, воссиявшему в странах севера!

         Речь Стадницкого произвела впечатление обратное им желаемому. Бояре, дравшие друг другу волосья за места, прекрасно ориентировались в генеалогии. Ни Шуйским, ни Мстиславским, ни иным бы Рюриковичам не следовало внушать про прадеда, женатого на дочери Витовта – Иоанн III Великий (Грозный) был женат первый раз на Марии Борисовне, дочери тверского великого князя Бориса Александровне, второй раз на гречанке, племяннице последнего византийского императора – Софье Палеолог. То ли гофмейстер  умышленно оскорбляя русскую гордость, то ли по темноте ли своей, спутал первую жену Иоанна III Великого, или  тоже - Грозного, с сестрой Витовта Марией, бывшей замужем за тверским князем Иваном Михайловичем. А не толкует ли поляк про Марию Дмитриевну, дочь Дмитрия Донского, отданную замуж за литовского  князя Лугвения - Симеона Ольгердовича? Что касаемо Глинской, ей может быть бы польстило быть не татарских, а литовских кровей, раз вместе с ней из Литвы родня прибыла. Пассаж Стадницкого оказался не рассчитанным на подготовленную публику. В палате шумели, перебирая родословные.

         Багровый, сидел на троне Димитрий. Он взял через Афанасия Власьева польскую грамоту и пытался читать, ничего не видя, ослепший от гнева. Петр Басманов от трона бежал к Власьеву. Тот переводил Стадницкому:

- Отчего же послание сие какому-то князю Димитрию? Почему не монарху российскому, Цезарю?

         Стадницкий не нашелся, что без обиды московитам ответить. Стоял с опущенными руками. Тогда пан Олесницкий взял у него грамоту и воскликнул, глядя на Димитрия: