Диктатор

Некролог ничем не отличался от того стереотипа, который во времена правления Сталина стал традиционным. Казалось, каждый некролог пишет один и тот же человек, применяя в качестве «строительного материала» одни и те же слова, одни и те же эпитеты, одни и те же фразы, лишь варьируя их в зависимости от того, какой шесток занимал в партийной или государственной иерархии усопший. И хотя Надежда Сергеевна при жизни не занимала никакой должности, а была лишь женой человека, который находился на самом верху партийной и государственной власти, в некрологе тем не менее говорилось о том, что она на революционном посту «самоотверженно служила делу партии». Вряд ли какой мудрец смог бы расшифровать, что представляет собой этот «революционный пост».

— Боже, какой безликий некролог! — Лариса читала его сквозь слезы, она все еще не могла поверить в самую страшную из всех возможных истин: уже нет и не будет на этом свете Надежды Сергеевны, от нее на этой земле остались только могила на кладбище да этот стандартный бездушный некролог.— Надо же так изуверски написать, чтобы ничего, ровным счетом ничего не сказать о человеке! «Преданная партии и революции большевичка», «преданный член партии», «преданнейшая большевичка»… Неужели только в этом, в некой безликой преданности, и состоит призвание человека, смысл и цель его жизни? И в чем суть этой абстрактной преданности, неужели лишь в том, что так называемый преданный партии человек клянется со всех трибун в верности, делает только то, что прикажет партия устами своего Цезаря? Так он, этот «преданный», часто и думает иначе, и поступает совсем не так, как велит партия. Только в его думы, в его мозг никто, даже Цезарь, проникнуть не может, а что касается поступков, то и самые омерзительные из них можно скрыть, если наловчиться.— Лариса вытерла слезы.— Единственная живая черточка в некрологе — «человек прекрасной души». Как это верно! Но сперва непременно — «преданная большевичка», а потом уже — «жена, близкий друг и верная помощница товарища Сталина». А что за косноязычие! «Она в последние годы упорно работала над собой, идя в рядах наиболее активных товарищей в Промакадемии». «Идя в рядах»… «Работала над собой»! Господи, да они же глумятся над русским языком! Люди они или манекены? Таким суконным текстом почтили память такого доброго, наивного, тонкого человека!

Андрей, слушая ее возмущенный комментарий, уже пожалел, что принес ей газету.

— Лариса, уймись, прошу тебя. Некролог как некролог. Это же не биографический роман. И тем более не поэма. И, в конце концов, неужели сейчас это самое главное?

— Ты прав. Главное — не стало человека. Светлого и чистого, мятущегося, умеющего сострадать. Таких людей система отвергает и отторгает от себя, они ей не нужны. Нужны лишь твердокаменные. А знаешь, какие слухи витают в академии?

— Я противник всяких слухов и сплетен. Я верю официальным сообщениям.

— Поверь, Андрюша, дыма без огня не бывает. Говорят, что она погибла от рук наемных убийц, потому что не поддерживала политику мужа. Другие утверждают, что покончила с собой. А есть версия, о которой даже подумать страшно.

— Какая еще версия?

— Боюсь, если скажу, ты со мной поступишь таким же образом.

— Заинтриговала, а теперь не хочешь сказать? Нет уж, говори!

— И скажу,— решилась Лариса.— Подозревают, что ее застрелил сам Сталин.

— Замолчи! Это уж слишком! Как ты смеешь повторять клевету наших классовых врагов! Не вздумай сказать еще кому-нибудь…

Лариса вскочила со стула, схватила шубку, принялась поспешно одеваться.

— Нет, подожди,— все так же зло попытался остановить ее Андрей.— Надо уметь слушать правду! И не забывай, что произошло на той вечеринке! Думаешь, Сталин простит тебе? Он наверняка связывает ее смерть с тобой!

Лариса остановилась в дверях и изумленно посмотрела на Андрея, словно увидела перед собой какого-то нового, неведомого ей человека.

— Раньше я иногда думала, что ты просто трус,— удивительно спокойно, почти обреченно произнесла она,— И даже старалась тебя оправдать, что ты не виноват в своей трусости. Виноват тот мир, в котором мы обречены жить. А ты, кажется, трус от рождения. Ты же не человек, а живой лозунг. А я любила человека…

И Лариса захлопнула за собой дверь.

Та убийственная оценка, которую она только что выпалила Андрею, окатила его ледяной обидой. Неужели это та самая женщина, которая до этой минуты, хотя и часто спорила с ним, отстаивая свое мнение, все же несла в себе столько нежности и ласки к нему, что он забывал об этих спорах и конфликтах, не теряя надежды, что в конце концов ему удастся так повлиять на нее, что она станет мыслить так же, как мыслит и он? Сама атмосфера в стране, массовый оптимизм, уверенность людей в счастливом завтра не могут не сказаться на ней точно так же, как уже сказались едва ли не на всем народе. И вдруг этот ее страшный выпад против него, перечеркивающий все, что сопутствует любви, да и саму любовь. Возможно, это лишь мимолетная вспышка, взрыв эмоций, которому не стоит придавать слишком уж большое значение?