Дика

Это был фронт, и тут могло случиться всякое. Весьма возможно, что «мессеры» расчищают путь бомбардировщикам, летящим следом. У-2 для бомбардировщиков не помеха, потому-то «мессеры» и не стали преследовать Илиту. Однако кто знает, что это так? Быть может, «мессеры» охотятся за нашими бомбардировщиками? Наконец, если самолеты врага просто патрулируют небо, им тоже нет выгоды носиться за «Ласточкой».

Как бы то ни было, но «мессеры» ушли, и «Ласточка» может продолжать поиск…

Илита вела самолет метрах в пятидесяти от земли — так ее трудно было достать и снизу и сверху, — и вместе с тем глаза летчицы не упускали ни одной мелочи.

Совсем неожиданно открылось широкое поле, уставленное копнами. Илита сделала над полем круг, хотела было уже пойти дальше, как вдруг заметила: копны движутся!

Заметил это и Богомолов. Он сумел даже разглядеть следы за этими движущимися копнами — следы-то танковые!

Теперь все ясно: замаскированные танки или бронетранспортеры!

— Передавай! — крикнула Илита Богомолову. — Граница квадратов четырнадцатого и пятнадцатого… Повтори: четырнадцатого и пятнадцатого! Движущиеся копны! Замаскированные танки! — Она наклонилась к бортику кабины, принялась считать. — Пятьдесят два танка… Нет, пятьдесят три! Идут на юг! Идут на юг!

— Слышу вас хорошо! — откликнулся майор Джапаридзе в наушниках. — Продолжайте наблюдение! Прием.

Промчавшиеся на юг «мессеры» между тем возвращались. Но теперь никто не пикировал на «Ласточку» — видно, вражеские летчики посчитали самолет Илиты нелегкой добычей.

Прошло еще несколько минут. «Мессершмитты» исчезли, но тотчас же появились фашистские бомбардировщики.

«Я так и знала, — мелькнуло в голове у Илиты. — «Мессеры» расчищали путь бомбовозам… Чем остановить их? Ведь сейчас они обрушат на наши отступающие войска тонны смертоносного груза!»

Если б в эту секунду Илита сидела за штурвалом истребителя, она бы не раздумывала, она бы врезалась в строй бомбардировщиков врага и билась бы с фашистами до последнего вздоха! Но Илита летела на хрупкой «Ласточке», на «кукурузнике», — первая же прицельная очередь превратила бы машину в труху.

Что могла сделать Илита? Ничего.

Чуть не плача, она развернула «Ласточку» в сторону своего аэродрома. Внизу были поля. Пшеница, пшеница, пшеница… Можно было сто раз смотреть на эти неубранные, с прогоревшими плешинами от случайных снарядов и бомб поля — и все-таки не привыкнуть к их горестному виду. Как дорого достается хлеборобу зерно! И как особенно дорого оно горцам, издавна сеявшим ячмень на маленьких, куцых участочках.

— Иду домой! — докладывал между тем Богомолов командиру эскадрильи. — Иду домой!

— Хорошо! — довольным голосом проговорил Джапаридзе.

И, словно по его же команде, на поле внизу выскочила колонна автомашин. Кузова были прикрыты брезентом. «Катюши»! — догадалась Илита.

И правда, навстречу танкам врага шли прославленные «катюши». Ну, сейчас они зададут фашистам жару!

Илита кивнула своему радисту, скосила глаза вниз: может, посмотрим, как сработают наши «катюши»? Богомолов кивнул ей в ответ. Илита развернула «уточку».

Теперь вся панорама боя была перед глазами. Свернув с дороги, машины быстро и четко рассыпались веером. Фигурки солдат засуетились вокруг, словно муравьи. Вот снят брезент. Вот заложены в ячейки стволов снаряды. Залп!..

Словно гром ударил снизу. Казалось, самолет Илиты швырнуло. От первого же залпа загорелось пшеничное поле. Мгновенно вставшая стена огня рванулась вверх, закрывая собой танки врага.

Но вот ветер погнал огонь дальше, и тогда Илита увидела: несколько танков горело; большая часть уже повернула обратно, только две-три машины еще отстреливались. Грянул второй залп, и новое море огня захлестнуло все вокруг — и пшеничное поле, и недобитые танки противника.

— Пришел им капут! — радостно закричал Богомолов, забыв, что держит в руках микрофон.

«Уточка» легла на новый курс. К дому! К дому!

Самолет был уже над аэродромом, когда в наушниках раздался ликующий голос майора Джапаридзе:

— Дика! Дика, ты меня слышишь?

— Слышим вас хорошо, — ответил Богомолов. — Прием.

— Молодец, Дика! — ликовал Джапаридзе.

Посадив «Ласточку», Илита вдруг почувствовала такую усталость, что не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой. Она так и осталась сидеть в кабине, только сняла шлем. Богомолов о чем-то спросил ее, но Илита не ответила. Тогда радист выскочил на крыло и взволнованно помахал рукой Ефименко: быстрее сюда, с Илитой что-то стряслось!

В один миг Ефименко, без фуражки, с растрепанными волосами, оказался у машины Илиты:

— Дика, что с тобой? Ты ранена?

Подбежал и Козорез. Вместе с Ефименко он вытащил Илиту из кабины.

— Не надо, — улыбнулась Илита бескровными губами. — Я жива, здорова…

— А машина-то в порядке? — поинтересовался Козорез.

— Кажется, в порядке.

Илита размяла ноги, постояла около «Ласточки» и пошла к своей палатке, сопровождаемая тремя мужчинами: Ефименко, Козорезом и Богомоловым.

— Джапаридзе тобой доволен. Дика! — заговорил Ефименко. — Сказал: «Представлю ее к правительственной награде…»

— А Егоров и Канторович вернулись? — спросила Илита, думая о своем.