Дифференцировать тьму

На выжженные поля. На леса, обращённые в пепел. На город чуть поодаль – его развалины, от которых поднимался чёрный дым.

На горы мёртвых тел, наваленных друг на друга.

И поняла, что уже не на утёсе, а рядом с ними на безжизненной, залитой кровью земле. Вглядываюсь в искажённые мукой лица. В пустые глаза Кристы, разметавшей золотые локоны по обезображенному телу Дэнимона, застывшим взглядом смотревшей в небо.

А рядом – Лод в окровавленной мантии. И Алья: в одной руке меч, с которого стекают тягучие алые капли, в другой – чёрное знамя, скользящее по ветру.

– Мы победили. – Лод, улыбаясь, положил руку мне на плечо, пятная кровью белый шёлк моей рубашки.

– И всё благодаря тебе. – Алья торжественно отсалютовал мне тонким, изящным клинком. – Даже люди иногда бывают полезны.

Липкий, пробирающий до костей ужас сковал тело холодной волной.

Этого не может быть. Это слишком… нереально?

Да. Нереально. В том-то и дело.

А значит…

– Это сон, – прошептала я, зажмурившись. – Только сон.

– Но многие сны – тайные желания. Или тайные страхи, – негромко произнёс кто-то за моей спиной. – Те, в которых ты не признаёшься даже самой себе.

Я открыла глаза.

Кругом была чернота. Абсолютная, непроницаемая, без направления и границ. Но я отчётливо видела своё тело, будто оно слабо светилось изнутри.

И обернулась.

– Акке?!

Иллюранди задумчиво смотрел на меня. Одежды его сливались с мраком, но лицо сияло призрачной, пепельной серостью, и глаза горели бледными сапфирами.

– Значит, этого ты боишься. Вот как… – тонкие бесцветные губы демона окрасила улыбка. – Ещё одно, в чём вы с Лодом похожи.

Я отступила на шаг, удивляясь, что у меня это получилось, – ведь под ногами была всё та же чёрная пустота.

– Что…

– Он тоже всегда отличает сон от яви. Удивительное свойство, на мой взгляд. – Демон сощурился. – А тебе пора просыпаться.

Опора ушла из-под ног, на миг перехватило дух – и я, нелепо взмахнув руками, полетела вниз, в тёмную бездну. Иллюранди бесстрастно наблюдал, быстро удаляясь кверху, обращаясь крохотной серой точкой…

А потом я действительно открыла глаза – и уставилась в незнакомый потолок, отделанный светлыми каменными плитками. Чувствуя, как бешено колотится сердце, и внутри всё сжимается, точно я всё ещё лечу.

Где я?..

И вдруг поняла, что рядом кто-то сопит.

Я повернула голову – и чуть не уткнулась носом в широкую складчатую морду, делившую со мной подушку.

От неожиданности я отпрянула прежде, чем сообразила, что это всего-навсего спящий бульдог.

Впрочем, нельзя сказать, что от осознания этого факта мне стало легче.

Схватив с края шкуры очки, я торопливо выпуталась из-под одеяла и скатилась с постели.

– Доброго пробуждения, – послышался знакомый голос.

Сев на полу, я обернулась.

Лаборатория Лода, точно. Я же теперь сплю здесь. А вот и сам Лод: сидит за столом, неподалёку от меня, и пишет что-то на листе пергамента.

– Кажется, ты понравилась бульдогу, – не глядя на меня, произнёс колдун. – Как Морти принесла его утром, так сразу у тебя устроился.

Я торопливо стянула с постели одеяло, прикрыв голые ноги. Уставилась на собаку, блаженно похрапывавшую, лёжа на боку. Размер – едва ли с кошку. Стоячие, как у летучей мыши, уши. Приземистые лапки, смешно вытянутые вперёд. Короткая, серая, отливающая в сизый шерсть – кажется, такой окрас называют голубым, на груди – узкое длинное пятно, похожее на белый галстук.

На моей подушке бульдог явно чувствовал себя как дома.

– Откуда он у вас?

– Он принадлежал мэнэзжиру. Совсем маленький был, когда они к нам попали, – Лод аккуратно макнул металлическое перо в чернильницу. – А когда мэнэзжир умер, бульдога забрала Лита.

Холод каменных плит жёг ноги, но я сидела и разглядывала пса, убеждая себя, что в этом маленьком создании нет абсолютно ничего страшного. И соответственно, смутное желание немедленно вскочить и выбежать в другую комнату глупо и безосновательно.

В нашем доме никогда не было животных. Маме не повезло родиться с аллергией на шерсть, а я и не страдала по этому поводу. Когда наши ровесники клянчили у родителей котят или щенят, мы с Сашкой просили новые игровые приставки. В итоге я животных не любила и совершенно не знала, как с ними обращаться, хотя мама подкармливала бездомных собачек во дворе, регулярно поручая мне выносить им остатки еды.

Это и привело к тому, что в восемь лет я стала бояться собак.

Тогда я вынесла еду очередной безобидной дворняжке, обитавшей рядом с нашим подъездом и недавно ощенившейся. Я нагнулась, пытаясь разглядеть малышей… а их мамаша вдруг цапнула меня прямо за лицо. Да так, что у меня до сих пор под нижней губой белеет косая чёрточка шрама.

Конечно, я быстро поняла, что сама дура. Любящая мать – страшная сила, к которой соваться не стоит. Только вот с тех пор в подсознании поселился страх, который я так и не смогла искоренить, хотя очень хотела.

Я привыкла всегда себя контролировать – но этот страх был чувством, над которым я оказалась не властна.

А я ненавижу те свои чувства, над которыми я не властна.

– А имя у него есть? – опасливо поинтересовалась я.