– Никогда не перебивай господина. Уже второй урок. – Дроу равнодушно смотрел, как я хватаюсь за лицо. – Чем быстрее научишься быть послушной, тем лучше для тебя. Ты правда думаешь, что Миркрихэйр сильно горевал, когда попользовали его предыдущую девочку?
– Тоже неосторожно гуляла по дворцу, – сказал другой, с интересом наблюдавший за происходящим, – и поплатилась за это не только синяками. Она ведь личиком была ничего, не то что ты.
Похоже, Лод таки не следит…
Или ему действительно всё равно.
– Конечно, Миркрихэйр был недоволен, но что он мог сделать? Залатал её своими зельями и больше не выпускал из башни. Да она и сама не рвалась. Пока сбежать не попыталась, – шрамолицый склонился ближе к моему лицу. – Проси.
Им мало было просто унизить меня. Они хотели, чтобы я молила, на коленях молила о своём унижении. Отыграться на мне за всех ненавистных людей, что когда-то посмели не умереть, а загнали их сюда, чтобы самим наслаждаться свежим ветром и лунным светом. И эту парочку нисколько не смущала беззащитность выбранной жертвы. Скорее даже нравилась.
А уж если бы Лод вдруг одолжил им кольцо…
Нет, я не буду подчиняться. Не буду молить, кричать и плакать.
Не убьют же они меня, в конце концов.
Наверное…
– Нет.
В этот раз снова ударили кулаком. По скуле, прямо под очками, так, что я не устояла и упала на пол, завалившись на бок. Боль пришла не сразу – прежде в глазах, заволокшихся слезами, затанцевали цветные звёздочки.
Двести пятьдесят шесть, тысяча двадцать четыре, четыре тысячи девяносто шесть… только не кричать, только не кричать…
– Нет, ты
Ещё удар. Мыском сапога – по рёбрам. Боль пронзила иголками, перехватила дыхание, скрутила внутренности в раскалённый узел.
– Проси!
Удар – я всё-таки закричала.
Третий – я ухватила дроу за сапог, обвив руками его ногу, повиснув на ней, мешая двигаться; нет, не надо больше, пожалуйста…
– Маленькая сигинг![16] – Дроу яростно дрыгнул ногой, пытаясь высвободиться. – Я тебя научу…
– Лод! – безнадёжно, неосознанно завизжала я, прекрасно зная, что он не услышит.
Но по шее внезапно разлилось тепло нагретого серебра.
Что-то подцепило меня за ноги, вздёрнув вниз головой, библиотека исчезла в знакомом головокружительном мареве…
…и мы с дроу, чью ногу я так и не отпустила, кубарем покатились по пушистому ворсу бежевого ковра.
А остановились, лишь уткнувшись в мыски замшевых ботинок, похожих на мокасины.
– И что это значит, Артэйз? – голос Лода обжигал льдом.
Дроу мгновенно вскочил.
– Это ты мне ответь! – Горделиво отряхнувшись, он оглядел лабораторию колдуна. – Что я здесь делаю?
– Она позвала меня, я перенёс её к себе. Тебя захватило побочным эффектом. – Лод посмотрел на дроу, задержав светлый взгляд на расстёгнутых пуговицах камзола. Потом опустился на одно колено, ко мне, скрюченной, тяжело дышащей, держащейся руками за живот. – Что с ней?
– Тебе надо лучше воспитывать своих сигинг, Миркрихэйр, – отступив на пару шагов, дроу откинул волосы со лба. – Она шаталась по дворцу. Вынюхивала что-то в библиотеке. Не проявила ко мне должного уважения.
Колдун осторожно взял моё лицо в свои ладони, заставив повернуть голову.
И глаза его сузились.
– Он бил тебя? – тихо спросил Лод.
Я дёрнула головой в судорожном кивке.
– Просто бил?
Снова кивок.
Он нехорошо сощурился. Медленно поднялся на ноги.
– Лучше ей понять своё место сейчас, – разглагольствовал дроу, – всё равно ведь, когда наиграешься, нам отдадут, если Повелитель не решит её сразу…
Не приближаясь к нему, кистью правой руки Лод выплел в воздухе некий сложный символ.
В следующий миг дроу отчаянно попытался стряхнуть нечто, вцепившееся в его горло, выдавившее из глотки сдавленный хрип.
Он явно не сразу понял, что это его собственная рука.
– Кажется, Сумэйл в прошлый раз решил не распространяться о последствиях своего поступка, – крепкими пальцами сжимая воздух рядом с собой, Лод спокойно наблюдал за тем, как дроу душит сам себя. – Значит, придётся повторить урок.
Дроу пытался оторвать цепкие пальцы от шеи, помогая подбородком и свободной левой рукой, – бесполезно. Ладонь отказывалась подчиняться, повторяя движение пальцев колдуна.
– Она – моя, – нежно, почти шёпотом проговорил Лод. – А я ненавижу, когда трогают мои вещи. Ясно?
Дроу судорожно закивал.
– И если эти вещи портят, я очень расстраиваюсь. Когда я расстраиваюсь, то перестаю контролировать себя. А когда я перестаю контролировать себя, то могу натворить…
Кивок – ещё судорожнее. Дроу задыхался, серое лицо его темнело.
– Чу-удно, – пропел Лод, опуская руку.
Дроу согнулся пополам, кашляя, дыша тяжело и шумно. Потом, не разгибаясь, уставился на свои ладони.
И сквозь жгучую радужную пелену, застилавшую мне взгляд, я не сразу заметила, что суставы на них распухли, а пальцы скрючились, словно в артрите.