Did that hurt?

— Люблю тебя, — помещаю свою руку поверх руки Кристиана, намекая ему, что он может чуть сильнее сжать горло, действительно немного придушить, что он и делает. Воздуха так мало… Моя жизнь в его сильных руках.

— Шевелись, иначе я оставлю тебя без оргазма, — Кристиан шипит мне в ухо, еще сильнее сдавливая горло, и я отвечаю ему громким стоном, выполняя приказ. Движения резкие, от нас исходят волны, вода выливается на пол, но остановиться я не могу, Кристиан просто не позволит. Я так полно ощущаю его, что просто не готова его выпустить.

Мои стоны такие громкие и хриплые, Грей не перестает мучать мой напряженный бугорок, то подставляя его под струю, то прикрывая, когда я так хочу почувствовать эту волшебную вибрацию и сильное давление…

— К-Крис-ти-ан! — слишком крепко хватаю его за бедра, мои ногти глубоко впиваются в его кожу, и он громко вскрикивает от боли, еще быстрее подаваясь мне навстречу. Будто это вообще возможно.

— Ты готова, Ана?

— Нет! Еще немного! Так хорошо…

— Упрись в бортик, — послушно упираюсь, убрав руки от Кристиана, и он чуть давит на меня, нагибая. Грей убирает свою волшебную защитную руку и восстанавливает ритм, крепко схватив меня за талию и буквально насаживая на себя под мои громкие крики вперемешку с его именем, как он и хотел. — Чуть ниже, — Кристиан сильнее давит на меня, и я громко верещу, когда мощная струя, еще не рассеянная в воде, бьет по набухшим складочкам и слишком чувствительному клитору.

Кристиану нравится моя реакция, я чувствую его ухмылку за моей спиной, и чувствую, что его толчки стали более быстрыми и не такими глубокими, он близок к оргазму.

— О, чёрт возьми, Ана! О, детка! Детка!

— Да! — крик срывается, я не выдерживаю давления Кристиана, не выдерживаю напор воды, лишь хриплю, пытаясь отдышаться, чуть отодвинувшись в сторону, чтобы струя не причиняла боли. — Кристиан… — он входит в меня на всю длину, лишь продлевая моё безумное удовольствие, и тянет чуть назад, позволяя вытянуть ноги, наконец, так и не выйдя из меня, пока сам не успокаивается. С ним так хорошо и без него так пусто…

***

Несколько месяцев спустя…

— Я тебя ненавижу! — показываю неприличный жест Кристиану, буквально на мгновение отрываясь от фаянсового друга, но снова возвращаясь к нему.

— Это главный сувенир, что мы привезли из Мексики, крошка, — Кристиан перестает чистить зубы, заразительно хихикая, заплевав всё зеркало, придурок, вместо того, чтобы подать мне резинку для волос и воды.

— Чтоб тебя, Грей… — с трудом выпрямляюсь и сама беру чертову резинку, но прекрасно понимаю, что облегчение пришло ненадолго. — Доволен?

— Счастлив, моя девочка, — Кристиан целует меня в щеку, оставляя после себя пену от зубной пасты, и так приятно поглаживая живот, что злость сразу же проходит. — Ты еще останешься или можешь пойти завтракать?

— Не хочу завтракать, — тошнота всё-таки отступает, и я громко выдыхаю, наконец, умываясь, Кристиан любезно делится со мной раковиной.

Билли сделал нам большой свадебный подарок, и вместо недели мы смогли пробыть в Мексике целый месяц, с Рождества и до конца января. И передал мне подарок от Луизы, такой неожиданный и по-домашнему теплый: красивое детское одеяльце. От него даже пахло её духами.

«Это для нашего внука, Билл. Для ребенка нашей дочери. Передай ему это в день его рождения».

Билли сказал, что боится не успеть вручить это лично внуку, чем довел меня до слез.

А так же сказал, Луиза всегда считала Трэвиса недостойным меня. Даже забавно.

Зато Кристиан самый лучший. Он бы очень понравился ей, как нравится и Билли, особенно после их удачной рыбалки. Я подозреваю, что Кристиан рассказал ему правду…

Кристиан нравится даже Трэвису, который недавно приснился мне. Такой домашний, уютный, но уже не родной. Поглаживал меня по щеке большим пальцем, как он всегда и делал, когда говорил что-то личное и приятное, но потом отступил, а не поцеловал, печально улыбаясь.

— Ты теперь чужая. И я рад этому, ангел. Я так за тебя рад. Он хороший парень.

— Я…

— Не надо. Люби его так же, как он любит тебя.

Я очень любила Трэвиса. Но сейчас я с Кристианом, и его я люблю больше жизни. Еще сильнее, чем Трэвиса, хотя, даже не думала, что такое возможно. С него начинается мой день, с ним и заканчивается, и я готова плакать от ужаса и пустоты, лишь только представив, что его нет у меня. Он делает для меня чуть больше, чем может.

«Если бы мой муж был такой, как Билли — я бы тоже называла детей его именем».

Я ни минуты не сомневалась, что увижу две полоски на всех шести тестах, лишь только заметила продолжительную задержку. Мы не предохранялись, негласно согласившись с тем, что у нас должен быть ребенок.

И совсем скоро он у нас будет.