— Теперь я тоже буду напевать эту песенку, чёрт возьми, Ана!
— Так тебе и надо, — оборачиваюсь и показываю ему язык, не сдерживая хихиканье.
— Ты разбиваешь мне сердце.
— И морю голодом.
— И грозишься убить, не забывай.
— И как ты живешь с этой адской сучкой?
— В любви и взаимопонимании. Чем быстрее позавтракаем — тем быстрее пойдём гулять.
— Ты зануда, который противоречит сам себе.
— Но вы любите меня, мисс Стил.
— К сожалению.
— Ах, к сожалению? К сожалению?! — роняю венчик на пол, когда Кристиан подхватывает меня на руки и усаживает на кухонную тумбу, безбожно щекоча. Заливаюсь искренним смехом, пытаюсь выбраться, но он безжалостен ко мне. — Молите о пощаде, мисс Стил.
— Н-ни за что! Я буду бороться! — тыкаю его под ребра, вырывая «победу» из его рук, и Кристиан хохочет громче меня, бесполезно пытаясь поймать мои руки. — А знаешь ли ты, что люди, которые боятся щекотки, очень ревнивы?
— Однажды меня избили деревянной вешалкой за объятия с другой девушкой. Так что да, знаю.
— Мне было так стыдно за тот случай. Только пообещала не делать больно, и тут же сорвалась… — Кристиан сжимает мои ладони, я его. И дело не в романтике, а в нашей игре на победителя. Я его защекочу. — Выпускай меня.
— Я тебя слишком хорошо знаю, Анастейша.
— За-ну-да.
— Хитрюга… почти как я, — Кристиан обнимает себя моими руками, держа их так, чтобы у меня не вышло ткнуть его под ребра, и осторожно целует, предлагая мне вести.
— А что будет, если я привяжу твои изящные ручки к спинке кровати, Ана, и буду до одурения долго ласкать твое красивое тело?
— Я буду ныть, чтобы ты бросил чертову прелюдию и поимел меня.
— Можешь победить, — мои руки, наконец, свободны, и я принимаю его проигрыш, заставляя извиваться на месте. — Но я учту ваши слова, мисс Стил. И, наверное, прогулку мы отложим до завтра…
— Как прикажете, мистер Грей.
— А если ты прямо сейчас назовешь меня «Мастер» — мы пропустим завтрак.
— Мой Мастер. Мастер Грей…
— Я от одного твоего взгляда и этой фразы возбуждаюсь, как чертов юнец.
***
Кристиан спит, обессилев после наших игр, я же не могу найти себе места. В чужом доме неловко, хоть я и знаю, что нет ни хозяев, ни опасности от меня. Исследую каждую комнату в доме, просто приоткрывая двери, но не входя туда. Пустая спальня, наша комната, кабинет, хозяйская спальня и огромная детская в углу коридора. Белые обои с плюшевыми мишками и бантиками, пушистый коврик на полу рядом с кроваткой и даже кресло-качалка возле панорамного окна. Всё выполнено в теплых, нежных цветах и из дерева светлого цвета. Тут живет маленький человечек, очень любимый своей семьей. Долгожданный, наверное.
Под столиком для пеленания несколько упаковок подгузников, судя по маркировкам, младенцу чуть больше года. Он или она уже должен бегать…
До боли закусываю кулак, сумев сдержать себя в руках, и тихо выхожу из лучшей комнаты дома. Пора перекусить, хоть уже поздновато даже для ланча.
Этот ублюдок, Том, он солгал мне, или малышка действительно погибла не в утробе, а в реанимации? Пожалуй, это единственный вопрос, на который я не хочу знать ответа.
В моем доме тоже будет просторная детская. Для маленького ангела с серыми глазами, который сводил бы меня с ума своей потрясающей улыбкой, при которой будет видно все четыре зуба.
И я была права, когда отказалась от вина вечером. Тяжелые мысли и яркие воспоминания разрывают душу, приходится пить таблетки. Это наш с Кристианом уикенд, и сейчас не место ярким, болезненным воспоминаниям.
Пару дней назад я слышала по радио песню. Не дослушала, к сожалению, лишь первый куплет… И искренне рассмеялась, оценив совпадение: