Дьявол из Саксон-Уолл. Поспеши, смерть!

Она покачала головой и, войдя в гостиную, устроилась на диванчике. С тех пор как миссис Брэдли приехала в Саксон-Уолл, Джонс переселился сюда, предоставив ей спальню. В первое время гостья протестовала и говорила, что должна снять комнату в «Долговязом парне».

— Мистер Хэллем — необычный случай, — заявила она. — В конце концов ему придется признать, что не следует быть таким твердолобым в общении со своей паствой.

— Он всегда был таким, — пожал плечами Джонс. — Запрещал им развлечения и игры.

— Вероятно, он и раньше раздражал людей, но вряд ли настолько сильно, — возразила миссис Брэдли.

— А что их так злит теперь? — спросил Джонс.

— Сходите в церковь и сами все увидите. Викарий, несмотря на уговоры, отказывается молиться о дожде.

— Неужели? Странно для священника, не правда ли?

— Боюсь, дальше будет хуже. Местные явно обвиняют его в союзе с дьяволом или что-то в этом роде, — произнесла его собеседница, уклонившись от прямого ответа на вопрос.

— Да, его называют Старым сатаной, он сам мне говорил, — подтвердил Джонс и рассмеялся, вспомнив охотников на гадюк. — Но при чем тут дождь?

— Долгая засуха заставляет их думать, будто в деревне торжествует зло. Помните строчки: «Бог приносит с дождем благодать на поля»?

Джонс кивнул.

— Он отказывается молиться о дожде, значит, не хочет дождя. А раз не хочет дождя, следовательно, на стороне зла. Примитивно, но с их точки зрения вполне логично. Хотя все равно странно. Честно говоря, я был уверен, что он молится о дожде. Все священники так поступают. К тому же…

Миссис Брэдли не дала ему договорить. Глядя на яркую картинку с девушкой в жокейской шапочке — обложку к последнему роману Джонса, — она вздохнула:

— Ему нелегко. Он желает, чтобы засуха стала невыносимой и заставила их брать у него воду.

— Вот как? Чтобы истинно верующие — те, кто покаялся, — могли ее получить, а маловерам и отступникам пришлось мучиться от жажды, пока на них не снизойдет благодать? В этом его замысел? Черт возьми, я уважаю Хэллема. У него есть характер. Неплохая идея, если бы он умел себя защищать, но у меня сложилось впечатление… Неважно. — Джонс помолчал и вдруг воскликнул: — Проклятие! Так вот зачем она это делала! Я хочу сказать — миссис Флюк! Вот почему набивала колодец дохлыми лягушками!

— Да. Кстати, он рассказал мне про церковное окно, — вставила миссис Брэдли.

Она так и не подтвердила его версию насчет мотивов Хэллема и желания привлечь жителей к своему колодцу, но Джонс не придал этому значения. «Окно-розетка», — пробормотал он себе под нос. Миссис Брэдли подняла голову.

— Почему вы так его называете? — спросила она. — Это не розетка, а «четырехлистник» — квадрифолий конца тринадцатого века. Викарий вынул из него стекла, поскольку они представляют большую ценность. В Англии осталось не так много окон тринадцатого века, и он не хотел рисковать, боясь, что кто-нибудь из мальчишек швырнет в него камнем.

— Чего я не понимаю, — задумчиво протянул Джонс, — это как он ухитрился забраться на башню без лестницы.

— Кто вам сказал, что он забирался без лестницы? Разумеется, у него была лестница, и фонарь тоже. А ваша миссис Флюк даже уверяет, будто у него были рога и хвост, — так она заявила миссис Пэшен.

— Тогда почему его слуга Нао соврал мне насчет лестницы? Он сказал, что викарий карабкался прямо по стене. Мне это показалось странным, но я не стал с ним спорить. С какой стати ему лгать? Или вы считаете, что его вообще там не было?

— Возможно, Нао, — ученик Зигмунда Фрейда, — ответила миссис Брэдли, оскалив зубы.

— Как и вы, — возразил Джонс. — Или как я — в былые времена.

Миссис Брэдли хохотнула и помахала похожей на клешню рукой.

— Знаю, знаю, мой дорогой. Однако подъемы и лестницы, во фрейдистском смысле, ничего для нас не значат, пока о них не грезят наши пациенты.

— Вы имеете в виду… впрочем, неважно. Но — японец? — поднял брови Джонс.

— Сын прогрессивной и, в определенном смысле, просвещенной нации, — проворковала она.

Джонс, окончательно сбитый с толку, вернулся к теме миссис Флюк.

— Она действительно говорила миссис Пэшен, что у викария были рога и хвост?

— У нее не настолько дурной вкус! Вместо этого она употребила изящную, хлесткую и, насколько мне известно, оригинальную метафору. По словам миссис Пэшен, которая при желании умеет подбирать точные цитаты, она сказала: «Пастора усмирит и пастора вознесет тень Долговязого парня».

Джонс обдумал эти слова и пожал плечами. Он снова сменил тему:

— Вы считаете это убийство довольно интересным. А мне оно кажется не более интересным, чем сон, в котором заблудился в глухом лесу и не знаешь, как из него выбраться.

— Мне не снятся такие сны, — возразила миссис Брэдли со своей дьявольской ухмылкой. — К тому же сон и убийство — плохая аналогия.

— Время покажет. Кстати, вот еще что — вы слышали про местного констебля? Он только об этом и говорит, хотя, будучи профессионалом, мог бы вести себя осторожнее!

— Вы о кочерге?

— Да, о ней.

— Легкая?

— Очень легкая, если верить их расчетам.

— И никаких отпечатков пальцев?