Диагноз смерти (сборник)

Но здесь надо все-таки сказать, что мы с мисс Корри были помолвлены. Мисс и миссис Корри остановились в моем отеле, и ежедневно в течение целых двух недель я мог видеться с Маргарет. Нужно ли говорить, что от счастья я был буквально на седьмом небе! Золотые были денечки, и единственное, что их омрачало, так это присутствие доктора Дорримора, которого я вынужден был представить дамам.

Он довольно быстро расположил их к себе. А что я мог поделать? О репутации доктора я не мог бы сказать ни единого худого слова. К тому же он обладал манерами прирожденного джентльмена, а в глазах женщин манеры – и есть сам человек. Пару раз я заметил, что мисс Корри прогуливается с доктором. Я был вне себя от ярости и даже пытался протестовать. Но когда меня спросили о причинах, я не смог сказать ничего внятного; к тому же мне показалось, что во взгляде Маргарет мелькнуло нечто вроде брезгливой жалости к несчастному, обезумевшему от ревности. В итоге я впал в уныние, нарочито не обращал внимания на свою нареченную и в конце концов решил от большого ума на следующий же день вернуться в Сан-Франциско. Но об этом своем решении я не сказал никому.

IV

Есть в Оберне старое позаброшенное кладбище. И хоть обретается оно почти в самом сердце города, едва ли возможно представить место более мрачное и безотрадное, особенно ночью. У большинства участков ограды, подгнив, покосились, а у некоторых и вовсе отсутствовали. Одни могилы просели, на других росли, причем уже давно, сосны, чьи корни, конечно, вершили ужасное святотатство. Надгробья, большей частью разбитые, скрывались в зарослях медвежьей ягоды, забор же, некогда окружавший кладбище, повалился, так что коровы и свиньи могли бродить, где им вздумается. В общем, место это служило к бесчестию живых и поруганию мертвых, являя собой, к тому же, воплощенное богохульство.

Вот в этом-то месте и застал меня вечер того дня, когда я принял безумное решение: оставить ту, которую любил больше жизни своей. Подходящее, надо сказать, место. Зыбкий свет ущербной луны, пробиваясь сквозь листву, призрачными пятнами ложился на землю, высвечивая уродливые подробности унылого пейзажа. Казалось, что в угольно-черных тенях таится некая тайна, куда более мрачная, чем сами тени. Я брел по дорожке, усыпанной мелким гравием, и вдруг увидел, как из темноты выступила фигура доктора Дорримора. Я замер, благо вокруг меня простиралась тень. Мне стоило огромных трудов сдержать себя – так хотелось броситься на него и задушить. Вскоре к нему присоединилась другая фигура и повисла у него на руке. Это была Маргарет Корри!

Не помню, что было дальше. Наверное, я бросился-таки, чтобы убить его. Еще знаю, что ранним утром меня, окровавленного и с синяками на горле, нашли случайные прохожие. Меня отвезли в «Патнэм-хаус», и я несколько дней провалялся в горячке. Но все это я знаю лишь потому, что мне потом рассказали. Сам же я помню лишь, что едва очнувшись, позвал к себе портье.

– Миссис Корри и ее дочь еще не уехали? – спросил я его.

– Простите, сэр, но не могли бы вы еще раз повторить фамилию?

– Миссис и мисс Корри.

– В нашем отеле они никогда не останавливались.

– Не надо меня обманывать, – буркнул я не без раздражения. – Вы же видите – я совершенно здоров и мне можно сказать всю правду.

– Клянусь вам, – со всей искренностью уверил меня портье, – у нас никогда не останавливались гости с такой фамилией.

Несколько минут я молчал, пораженный, потом спросил:

– А что доктор Дорримор?

– Ну, после того, как вы с ним сцепились, он от нас съехал. Точнее сказать, на следующее утро. И с тех пор о нем ничего не слышно. Надо сказать, крепко вам от него досталось.

V

Вот и все, что я хотел рассказать. Добавлю лишь, что Маргарет Корри стала моей женой. Она никогда не бывала в Оберне и дни, о которых я рассказал, – насколько их помню – провела дома, в Окленде, и все не могла понять, куда подевался ее нареченный и почему не пишет. А на днях я прочел в «Балтимор Сан» вот что: «Лекция профессора Валентайна Дорримора, известного гипнотизера, собрала вчера вечером весьма большую аудиторию. Профессор, проведший в Индии большую часть своей жизни, продемонстрировал несколько впечатляющих опытов, одним только взглядом погружая в гипнотическое состояние добровольцев из публики. Два раза ему удавался даже массовый гипноз: вся аудитория (кроме наших репортеров) видела самые невероятные вещи. Но самой интересной частью лекции был, конечно, рассказ о методах индийских факиров, знакомых нам по рассказам многих путешественников. Профессор утверждает, что эти маги, чье искусство он изучал, что называется, в непосредственной близости, попросту погружают своих зрителей в транс, после чего они видят и слышат то, что угодно гипнотизеру. Профессор утверждает, что человека с высокой степенью внушаемости можно держать в надреальных сферах, предлагая ему все новые и новые видения, недели, месяцы и даже годы. И это, признаться, внушает некоторую тревогу».

Пустое задание