Ди-Джей

— Что-то я не помню в индийском пантеоне ни таких, как ты, ни таких, как они, — мотнув головой в сторону расплавленных кучек камня, довольно бестактно прервал ученик пояснения учителя, похоже, с потерей сил, потерявший ещё и страх с признаками хорошего тона.

Бабка-смерть грозно зыркнула на него, но карательных мер не предприняла, а лишь помолчав, продолжила:

— В это время страны с названием Индия не существовало. А культура, в которую ты попал, вашими историками называется индской. И я, соответственно, ни богиня индийского пантеона, а самая настоящая Перво-Матерь. В это время ещё не народилось ни одного известного тебе Бога. Тут даже до рождения Будды, как до космоса. Все аспекты верований данного времени тебе знать необязательно. Тем не менее, с некоторыми всё же придётся познакомиться, так как, по легенде, будешь моим посланником, а это, как понимаешь, накладывает определённые обязательства на поведение.

— Прикольно, — без эмоционально буркнул ученик, ни то от усталости, ни то, находясь в психологическом состоянии отходняка, — я так понимаю, снаружи каменный век.

— Бронзовый, — столь же равнодушно поправила училка, — я для аборигенов та, кто порождает любую жизнь, — с этими словами богиня взвесила свой огромный детородный орган, тут же выпустив болтаться, — и та, кто любую жизнь обрывает.

Бабка-смерть резко приподнялась и в один миг оказалась до зубов вооружённой. В одной руке увесистая дубина, в другой устрашающего размера тесак красноватого металла. Ни то медь, ни то, бронза. У ног появилось копьё с маленьким круглым щитом. На голове к рогам добавился причудливый шлем. Талию толщиной в позвоночник охватил пояс, увешенный разного размера ножами, ножичками, шипастыми колотушками и ещё непонятно чем. В общем, арсенал оказался достаточно внушительным и по весу тянул на центнер, не меньше.

Продемонстрировав убийственную воинственность, чудо-юдо-бабка-смерть с милым позывным Джей уселась на свой импровизированный бонсай, растворив в воздухе всё оружие, и преспокойненько продолжила читать очередную нотацию:

— Ты обязан соответствовать моему посланнику. Ты — аватар богини, то есть меня, любимой. Если аборигены тебе не поверят, то убьют, как проходимца или вредоносную пакость.

— И как ты себе это представляешь? — впал в недоумение Дима, уже отдышавшись и начиная приходить в состояние адекватности.

На что Джей оскалила пасть в улыбке и, раскинув руки, продемонстрировала себя во всей красе, в полный рост, всем своим видом говоря: «во я кака». Но подобная наглядная демонстрация нисколько не убавила у юноши недоумения и не прибавила понимания, что и как ему надлежит изображать.

— Ну ни чо себе. Где — ты, — он указал на Суккубу, — и где — я, — тут же подёргав себя за отворот рубахи.

На что Джей только загадочно продекларировала знаменитое выражение:

— Весь мир — театр, а люди в нём — актёры, — и тут же, переходя на заговорщицкий голос, добавила, — а умные люди не только актёры, но и сценаристы, режиссёры и костюмеры с осветителями. Голова дана для того, чтобы думать, а не жрать в неё и не плеваться матерными словами. Думай. Рожай сценарий. Режиссируй. Играй. Обучайся. И главное, это тебе моя подсказка, не забывай, по поводу чего ты здесь находишься.

С этими словами рогатое отродье ада с красной чёлкой, указав рукой на проём, оскалившись, скомандовала:

— Твой выход, Ди. Не облажайся.

Ученик тяжело поднялся на жидкие ножки. Сказывалась и усталость, и боль в мышцах от перенапряжения, и откровенный внутримышечный тремор от страха. Ещё немного поколебавшись, он, всё же осторожно ступая по мокрому полу, держась за стену рукой, пошёл вниз.

Спустившись на этаж и, окончательно скрывшись с глаз Суккубы, молодой человек притормозил и, прежде чем двинуться в очередной проём, зияющий на противоположной стороне, решил собраться с мыслями.

Огляделся. Насыпанный на пол мелкий флуоресцентный песок, даже скорее пыль, являлся плохим освещением, расцвечивая тьму зеленоватыми оттенками. Словно смотришь в прибор ночного видения. Но, обойдя всё нижнее помещение, Дима довольно быстро понял, что рассматривать здесь абсолютно нечего. Оно было пустым. Ни одной зацепки. Ни одной подсказки.

Дойдя до противоположного выхода и заглянув в узкий проём, уходящий круто вверх и на значительно большую высоту, чем первое помещение, Дима пустился в размышления, начав их с постановки главного, как посчитал, вопроса.

Дима: — Что значит написать сценарий? Я так понимаю, что наверху меня ожидает нечто определённое. То есть саму сцену с декорацией я придумать не могу. Она будет задана. Поэтому сочинять могу лишь своё поведение на этой сцене. А для этого на её, как минимум, надо взглянуть. Что сейчас можно анализировать и моделировать, если исходные данные не известны.