Девы

«Ему все известно, — мелькнуло у нее в голове. — Он в курсе того, что произошло с Себастьяном, и намеренно затронул эту тему, чтобы меня помучить».

Но откуда? Откуда ему знать?! Это невозможно! Мариана утаила свои суеверные предположения от всех, даже от Зои. Это просто совпадение. Оно ничего не значит.

Заставив себя успокоиться, Мариана вновь сосредоточилась на лекции.

— Аид похитил Персефону из Элевсина. Когда Деметра оплакивала дочь, весь мир погрузился в холодную тьму. В конце концов пришлось вмешаться Зевсу. Он позволил Персефоне каждый год шесть месяцев проводить на земле и затем возвращаться к мужу. Когда Персефона здесь, у нас весна и лето, когда там — осень и зима. Свет и мрак, жизнь и смерть. Путь, который проделывает Персефона, из нашего мира в загробный и обратно, и положил начало элевсинскому культу. В Элевсине, где открывается проход в царство Аида, каждый мог принять участие в тайных обрядах и получить тот же опыт, что и Персефона.

Фоска понизил голос. Мариана заметила, что студенты вытягивают шею, стараясь наклониться к нему поближе, и ловят каждое слово.

— Эти обряды несколько тысячелетий оставались для нас тайной. Никто и не пытался описать элевсинские мистерии словами, ведь это был способ посвятить человека в нечто сверхъестественное. Инициация меняла людей. Ходили слухи о видениях, призраках и путешествиях в загробную жизнь. Пройти посвящение мог любой: мужчины, женщины, дети, рабы. Даже иностранцы. Единственное условие — знание греческого языка, чтобы человек понимал, что ему говорят. Перед проведением ритуала необходимо было выпить кикеон — напиток, приготовленный на основе ячменя. Этот ячмень был заражен спорыньей — черным грибком-галлюциногеном, паразитирующим на злаках. В наши дни из спорыньи готовят наркотик ЛСД. Неизвестно, знали ли об этом греки, но после кикеона все они были слегка под кайфом. Что могло быть одной из причин видений.

Фоска подмигнул слушателям, и по аудитории пробежал смешок. Дождавшись тишины, профессор уже серьезнее продолжал:

— Только представьте, хотя бы на мгновение, что вы попали туда. Представьте, какое волнение вы испытываете. В полночь вы встречаетесь у Накромантейона с остальными желающими пройти посвящение. Жрецы ведут вас по проходу в скале в храм. В каменном тоннеле холодно, сыро и темно. Единственным освещением служат факелы в руках жрецов. Во мраке клубящегося дыма вы спускаетесь все ниже, ниже… и наконец оказываетесь в огромном зале, где возвышается целый лес колонн — всего сорок две. Это лиминальное место у самой границы с Подземным миром — храм посвящения, Телестрион, где и проводятся элевсинские мистерии. Величественный храм легко может вместить в себя тысячи человек. Там расположено святилище Анакторон, куда допускаются только жрецы. В нем хранятся реликвии Девы.

Глаза Фоски горели. Он словно видел перед собой все, о чем рассказывал. Читал лекцию, будто волшебное заклинание.

— Мы никогда не узнаем, что происходило в храме во время мистерий: элевсинские таинства навсегда останутся тайной. На заре посвященные в культ выходили из храма в скале, получив опыт смерти и воскрешения и осознав, что значит быть человеком, что значит жить.

Фоска выдержал паузу и, обведя взглядом зал, заговорил тихо, но страстно и вдохновенно:

— И вот что я вам скажу: в этом и есть вся суть древнегреческих трагедий. В объяснении, что значит быть человеком, что значит жить. И если вы этого не прочувствовали, если трагедия так и осталась для вас лишь набором слов, то вы ничего не поняли. Это касается не только литературы, но и вообще всего. Если вы не ощущаете присутствия божественного и сверхъестественного, если не осознаете великого чуда жизни и смерти, частью которого вам посчастливилось стать, если это не наполняет вас радостью и благоговением, то в вашем существовании нет никакого смысла. Вот в чем главная идея древнегреческих трагедий. Не упускайте этот шанс. Ради себя. Ради Тары. Живите!

Несколько секунд аудитория безмолвствовала, а затем взорвалась оглушительными, восторженными аплодисментами, которые долго не стихали.

11

У выхода образовалась пробка. Мариана и Зои остановились на лестнице, ожидая, когда толпа рассосется и можно будет выйти из лекционного корпуса.

— Ну? — Зои вопросительно взглянула на тетю. — Что ты об этом думаешь?

Мариана рассмеялась.

— Знаешь, определение «ослепительный» ему очень подходит.

— А я что говорила! — Зои улыбнулась.

Они вышли из здания. Мариана обвела глазами заполнивших двор студентов.

— Они тоже здесь? Девы, я имею в виду.

— Да, вон там.

Зои кивнула на шестерых студенток. Девушки о чем-то оживленно беседовали. Две из них сидели на скамейке, четыре стояли рядом. Некоторые курили.

Они разительно отличались от остальных студентов-филологов, ничем не примечательных и небрежно одетых, тем, что неукоснительно следили за своей внешностью: изысканные, дорогие наряды, безупречный макияж, тщательный маникюр. А главное, их выделяли непоколебимая уверенность в себе и чувство собственного превосходства.

Какое-то время Мариана их рассматривала.